— Да уж садитесь, коль приглашают, — недовольно бормочет тетка.
От водки мы отказываемся наотрез. Есть же люди, которые пьют такую гадость! Даже Сашка. Вон как у него заблестели глаза! Сейчас он что-нибудь отмочит.
— Рванем, дядя, «Шумел камыш»? — предлагает Воронок.
— Валяй! — милостиво говорит усатый.
Он поет хриплым, прокуренным голосом. Под конец он даже пускает слезу и снова уверяет нас:
— Был я сироткой! Пейте, братцы.
Сашка играет «Позабыт, позаброшен» и делает такое «позабыт-позаброшенное» лицо, что теперь не выдержизает тетка и тоже вытирает глаза платочком. Потом она достает из шкафа вазочку с пирожными. Аккордеон мгновенно умолкает.
Теткин гость трогает клавиши и с уважением говорит:
— Стоящая вещь. Тыщ на десять потянет.
— А вы, извините, кто будете? — с набитым ртом спрашивает Сашка усатого.
— Я — вольный сын эфира, — напыщенно произносит тот.
— На Тишинском работаете? — понимающе говорит Сашка.
— Вот пострел! — восхищается усатый.— Как в воду глядит.
— Уж больно бойкий ваш товарищ, — с опаской говорит тетка, — как бы не обидел он Луку Демьяныча.
— Не обидит, — отвечает Андрейка и подкладывает мне еще одно пирожное.
— Саньку Косого знаете? — любопытствует Воронок.
— Шаромыжник! — отвечает Лука Демьяныч. — На днях обманул меня на пятьсот колов. Больше я с ним делов не имею. Хошь, тебя возьму в напарники?
Он склонился к Сашке и что-то шепчет ему, касаясь Сашкиного лица своими усищами.
Воронок смеется и хлопает Луку Демьяныча по плечу:
— Натворим мы с тобой делов, дядя! А ну, выпьем еще по маленькой!
— Хватит! — сердито говорит Андрейка. Он нахлобучивает фуражку и укладывает аккордеон в футляр.
— Пущай у тетушки на сохранении останется, — кивая на футляр, произносит Лука Демьяныч, — вещь дорогая, в общежитии держать не годится.
— Нет уж, — насупливает брови Андрейка, — нечего нам теткину комнату захламлять. Здесь и так негде повернуться.
— Это ты зря. Жилплощадь хорошая, — дергая себя за ус, говорит Лука Демьяныч и поводит по углам захмелевшими глазами.
А в углах - сундуки. На большом - средний, на среднем - поменьше. А сверху совсем маленький сундучок.
— Богатая невеста твоя тетка, - определяет Лука Демьяныч, — да и человек душевный...
Тетка лезет в шкафчик за второй бутылкой, а мы выкатываемся на лестницу. Воронок хохочет:
— Ну, братцы, у меня теперь блат на Тишинском рынке. С главным спекулянтом запросто разговариваю.
— Нашел чем хвастаться, — укоряет Андрейка, — водку зачем-то стал пить.
— Так за победу же, — оправдывается Сашка, — самый патриотический тост.
— Нашел патриота! — ворчит Андрейка.
— Он же твоим родственником скоро станет. Счастье само тебе в руки валит, — неожиданно зло говорит Сашка и дергает меня за рукав: — Слушай, Лешка, давай дойдем до «Колизея». Девушка ждет, неудобно все же. А ты, Андрюша, занеси музыку к коменданту, а? — просительно говорит Воронок.
— Ладно уж. — Андрейка взваливает аккордеон на плечи и сворачивает в сторону.
— Что за девушка? — небрежно спрашиваю я.
— Ты ее вроде знаешь, — улыбается Сашка.
Он покачивается от выпитой водки, мурлычет какую-то песенку и у каждого прохожего спрашивает, как пройти на Чистые Пруды.
Интересно наблюдать за пьяным. Был человек как человек, но вот влил в себя ядовитую жидкость и сразу изменился. Глаза стали мутные, походка валкая. Вот он уже и целоваться лезет прямо на улице и всем сообщает, что я его названый брат, что за Лешку Сазонова он любому голову оторвет. Но почему-то приятно слышать эти хвастливые слова. И смущают меня только сердитые взгляды женщин с авоськами. Интересно, за кого они принимают нас с Сашкой?
А у «Колизея» стояла... Рая Любимова. Она то и дело поглядывала на свои часики, а когда увидела Сашку — сразу надула губы. Меня она даже и не заметила.
— Сорок минут жду, — сказала Рая капризно.
— Ответственный концерт, — сказал Сашка, — для членов правительства.
Врал он здорово. Самое удивительное, что все ему верили.
— Мой брат, — представил Сашка меня.
— Брат? — Глава у Раи стали круглыми.
Названый, — уточнил Воронок, — но я любому оторву…
Я наступил Сашке на ботинок.
— Вас понял, — сказал Сашка. — Итак, что мы пред... предпримем?
Рая, конечно, не могла не чувствовать, что от Сашки разит, как из винной бочки. И все-таки она не уходила. Чем он околдовал ее? Я находился в дурацком положении «третьего лишнего» и сказал независимо: