"Ой. Должно быть, это было больно".
"И да, и нет. Я почувствовал облегчение от того, что отношения закончились, но мне было очень обидно, что я потерял подругу. Я все еще чувствую это. Думаю, она тоже. Мы сделали хорошую работу, чтобы держаться подальше друг от друга... до сегодняшнего дня". Я заметил официанта, направляющегося к нам с ужином, и быстро добавил: "Я не знаю, что думать о предварительном контракте, записанном в договоре купли–продажи. С одной стороны, это стандартная процедура, но это кажется... слишком удобным".
Лука подождал, пока наш сервер уйдет, чтобы ответить. Он поднял вилку и задумчиво покрутил ею в картофельном пюре.
"Чего именно ты боишься? Думаешь, Джей откажется от своей сделки, если ты не выполнишь контракт его дочери?"
"Нет".
"Думаешь, тебе будет трудно с ней работать?" – поинтересовался он.
"Нет".
Он разрезал свое филе и отрезал кусок мяса, прежде чем спросить: "Тогда в чем проблема?".
"Она также упомянула, что встречается с Энди Дуганом".
"Кто это, блядь, такой?"
Я посмеялся над его комичностью. "Он уважаемый серфер, и его рейтинг намного выше, чем у меня".
"О. Соперник. Так что это двойной удар. Твоя девушка приплывает с твоим заклятым врагом и привозит кучу китового снаряжения для продажи в магазине, которым ты еще не владеешь. И я предполагаю, что ты должен победить этого чувака Энди в праздничном вингдинге, если хочешь достичь своей цели".
Я фыркнул. "Она не моя девушка. И это было снаряжение дельфина. Что касается Энди... после того, как я справился с удивлением, я отпустил его. Мне все равно, что они вместе. Но мне кажется, что на меня обрушилось сразу много плохого талисмана".
"И ты боишься, что прошлые неудачи – бывший, соперник – запятнают твой новый старт".
Это было... правдой.
"Возможно, да".
"Абсолютно так", – поправил он, набивая рот едой. "Я понимаю. У нас разные истории, но я знаю, что ты чувствуешь. Я так отчаянно хотел не позволить своему прошлому испортить мое будущее, что уехал из дома и переехал через всю страну. Я не хотел, чтобы кто–то, кого я знал раньше, жалел меня. Мне было достаточно жалко себя. Я думал, что смена географического положения решит мои проблемы. Новость... это была хорошая временная отсрочка, но мне все еще нужно работать над собой. Является ли хоккей тем, кто я есть? Нужна ли мне работа в моем виде спорта, чтобы доказать, что я все еще достоин? Или мне стоит бросить все и заняться чем–то новым?".
"У тебя есть варианты".
"У всех есть, Кэл. У тебя тоже. Ты не застрял. Если владение этим магазином – твоя страсть, ты либо договоришься с бывшей, либо сделаешь все по–своему и будешь действовать сам. Может быть, вы предложите добавить дополнение к контракту. Это было бы разумно, поскольку она новый клиент", – продолжал он с деланным спокойствием.
"Откуда ты все это знаешь?"
"Мои родители – юристы. Одна из моих бабушек – высокопоставленный адвокат. Юриспруденция у меня в крови". Лука взял картошку фри с моей тарелки и улыбнулся.
Я сузил взгляд. "О. Ты не думал о том, чтобы пойти в юридическую школу?"
"Да. Я думал, что никогда этого не скажу, но сейчас я открыт для всего и вся. Колби говорил мне, что скоро может появиться вакансия тренера для детей младшего возраста. Не думаю, что зарплата велика". Он бесстрастно пожал плечами и откусил еще кусочек. "Это больше похоже на подработку".
Лука поставил перед собой задачу познакомиться с Колби и тренером по мужскому хоккею в Лонг–Бич. У них не было для него работы, но он был больше заинтересован в налаживании отношений, которые могли бы привести к другим возможностям после окончания школы. Он вызвался помогать, когда мог, и, по его словам, просто снова выйти на лед – это все, что ему нужно. Я не был так уверен в этом.
Я видел блеск в глазах Луки после его первого посещения катка. Он не мог усидеть на месте и не переставал рассказывать о тренировках, игроках, энергии. Его описания были почти поэтическими. Плотное прилегание коньков после месяцев ношения шлепанцев, шатание по резиновым коврикам на лезвиях и ощущение клюшки в руке.
Его голос благоговейно понизился, когда он вспомнил, как впервые вышел на лед после стольких месяцев отсутствия. Он начал и остановился, затем покачал головой и вздохнул, утверждая, что не может передать этот момент. Не понимая, что он уже сделал это.