Дело в том, что... я прекрасно понимал, что он имел в виду. Только для меня это был океан. Я занимался серфингом с самого детства – возможно, еще до того, как научился ездить на велосипеде. У меня была глубокая связь с серфингом. Называйте это моим хобби, спортом, профессиональным увлечением или слепым стремлением перед лицом уходящего времени. Ярлыки не имели значения. Серфинг был укоренен в самом моем существе. Так же, как хоккей для Луки.
Мы принадлежали к разным мирам.
Может быть, поэтому разговоры о будущем пугали меня, когда раньше оно было таким ясным. Мне казалось, что я знаю жизнь наперед. Теперь я не был так уверен. Увидев сегодня Ханну, я понял, что в получении того, чего я хочу, может быть опасность.
Сейчас я хотел ухватиться за этот момент. Лука сумел перевернуть мой мир с ног на голову за несколько месяцев. Я не хотел быть нигде и ни с кем другим. Я хотел изучать его при свете свечи, восхищаясь его красивыми чертами лица, когда я бесстыдно прижимался к его телу. Мне нужно было прикоснуться к нему. Мне нужно было быть рядом. Мне нужно было слышать его голос и пить солнечный свет, который волнами лился от него. Как будто это было моим правом.
Конечно, у меня все еще были свои цели, но мой фокус был... размыт. Или, может быть, он просто сместился. Потому что теперь я видел только его.
Лука игриво пнул меня по голени. "Ладно, ладно, я перестану говорить о хоккее. Оставайся со мной, Кэл".
"Я здесь и я слушаю. У тебя собеседование с "Шаркс" на работу, на которую, как ты думаешь, ты не годишься, и что–то насчет теста по экономике в понедельник".
Он украл еще одну картошку фри. "Впечатляет."
"С чего ты взял, что ты не квалифицирован? Ты же не проходишь собеседование на должность тренера в НХЛ?".
"Нет, это низкая финансовая должность в главном офисе". Лука закатил глаза, но не раньше, чем я уловил нотку интереса.
"Ты хочешь этого".
Он вдохнул, затем медленно выдохнул. "Я не знаю. Если говорить о плюсах, то я буду работать в НХЛ. В минусе... как бухгалтерский трутень. И я не уверен, как я отнесусь к переезду в Сан–Хосе, но нет ничего плохого в том, чтобы пройти собеседование".
Ого. Переезд? Он только что приехал.
"Определенно", – согласился я, отодвигая все негативные мысли в сторону и по–взрослому добавляя: "Ах да, и сразу после разговора о работе ты упомянул что–то о том, чтобы отсосать у меня".
"Не думаю, что я это говорил". Он рассмеялся, сканируя соседние столики, прежде чем прошептать. "Знаешь, это звучит как–то по–гейски".
Я пристально посмотрел на него и улыбнулся. "Если быть типа геем означает быть с тобой, то я только за".
Лука расширил глаза. "Боже, это почти романтично".
Я усмехнулся как раз вовремя. Романтика не была нашей фишкой. Если уж на то пошло, мы из кожи вон лезли, чтобы не быть романтичными. Конечно, мы флиртовали с этим понятием то тут, то там, как сердце, которое он нарисовал на кружке, и интимное трение его лодыжки о мою икру – но мы были прежде всего друзьями. Эта карта друга позволяла нам проводить время когда угодно и где угодно. Даже шикарный ужин, где нас окружали пары на свидании или деловые партнеры, можно было объяснить. Это также позволяло попрощаться, когда придет время... без упреков и ожиданий.
Но мой смех утих, и мой явно неромантичный ответ сорвался. Мне не хотелось играть роль. Мне нужно было быть настоящим и прозрачным. Мне нужно было, чтобы он узнал меня полностью. Хотя бы на время.
Я уронил салфетку и схватил его за запястье, в результате чего нож со звоном ударился о тарелку. Это было достаточно громко, чтобы один или два посетителя обернулись на шум. Если бы они посмотрели в нашу сторону, то поняли бы, что мы любовники. А мне было глубоко наплевать.
"Я серьезно, Лука. Я хочу тебя. Это все, чего я хочу".
Его ответная улыбка угрожала разделить его лицо пополам. Любая затянувшаяся злость исчезла до такой степени, что я не мог вспомнить, из–за чего я волновался. С Ханной не было никакой драмы. Она была моим прошлым, и с этим давно покончено.
Лука был единственным, кого я мог видеть. Единственным, кого я хотел. И этот момент был единственным, что имело значение. Прямо здесь, прямо сейчас.
7
Лука
"У тебя есть я. Ты счастливый ублюдок".
Улыбка Кэла росла и превращалась в смех. Сладкий звук успокаивал тупую боль от повторения меланхоличного дерьма, которое невозможно исправить. "Повезло, да?"