Именно в ближайшей из рощиц однажды днем, когда я разглядывал свой огород, раздумывая, не пора ли показаться росткам бобов, я услышал треск хрустящих под ногами веток. Мне понадобился лишь один взгляд, чтобы выяснить, в чем дело. Ее выдали светлые волосы. Какое-то мгновенье мы смотрели друг на друга, как и в прошлый раз.
— Гм… Здравствуйте, — сказал я.
Она ответила не сразу, продолжая смотреть на меня. Потом спросила:
— Здесь есть еще кто-нибудь?
Я посмотрел вдоль дороги, а затем на вершину противоположного холма.
— Никого не вижу, — сказал я.
Девушка развела руками кусты и осторожно вышла, оглядываясь по сторонам. Она была одета точно так же, как в первый раз, если не считать того, что волосы были растрепаны ветками деревьев. На голой земле ее туфли выглядели еще более необычными. Она, казалось, немного успокоилась и подошла ближе.
— Я… — начала она.
Сверху раздался мужской голос. Ему ответил другой. Девушка замерла.
— Они идут! Спрячьте меня где-нибудь, побыстрее, пожалуйста! — в испуге сказала она.
— Гм… — начал я.
— Быстрее, быстрее! Они идут, — торопила она меня.
Она выглядела очень встревоженной.
— Пойдемте-ка в дом, — сказал я и повел ее к коттеджу.
Она быстро пошла вслед за мной, и, когда я закрыл дверь, она задвинула щеколду.
— Не дайте им схватить меня. Пожалуйста! — умоляла она.
— Послушайте, в чем дело? Кто это «они»? — спросил я.
Она не ответила. Ее взгляд остановился на телефонном аппарате.
— Вызовите полицию, — сказала она. — Быстро вызовите полицию!
Я не знал, что предпринимать.
— Разве у вас нет полиции? — спросила она.
— Конечно, у нас есть полиция, но…
— Тогда, пожалуйста, вызовите ее.
— Но послушайте… — начал я.
Она стиснула руки.
— Вы должны вызвать, пожалуйста! Побыстрее!
Она выглядела очень обеспокоенной.
— Хорошо, я вызову полицию. Но давать им объяснения будете вы, — сказал я, беря трубку.
Я привык к темпам работы связи в этих сельских краях и терпеливо ждал. А девушка не привыкла. Она стояла, сплетая и расплетая пальцы рук. Наконец меня соединили.
— Алло, — сказал я, — это Плайтонский полицейский участок?
— Плайтонская полиция, — донесся ответный голос. И в это время на посыпанной гравием дорожке послышались шаги; затем последовал громкий стук в дверь. Я передал трубку девушке и пошел к двери.
— Не впускайте их, — сказала она и перенесла свое внимание на телефон.
Я колебался. Снова послышался властный стук в дверь. Нельзя же просто стоять у двери и не впускать людей! А кроме того, привести к себе в дом молодую девушку, запереться и никого не впускать?!.
Когда стук раздался в третий раз, я открыл дверь.
Вид человека, стоявшего на крыльце, поразил меня. Не лицо его, нет. Вполне нормальное лицо человека лет двадцати пяти. Его одежда… Я не был подготовлен к тому, чтобы вдруг увидеть нечто вроде облегающего трико для катания на коньках, поверх которого надет широкий жакет, доходящий до середины бедер и застегивающийся на стеклянные пуговицы, — наряд странный, во всяком случае в Дартмуре, в начале летнего сезона. Однако я сумел взять себя в руки настолько, чтобы спросить, что ему понадобилось. Он не обратил на это никакого внимания и продолжал стоять, глядя через мое плечо на девушку.
— Тавия, — сказал он, — иди сюда!
Она, не переставая, что-то быстро говорила по телефону. Человек сделал шаг вперед.
— Спокойней, — сказал я. — Во-первых, мне бы хотелось узнать, что здесь происходит.
Он посмотрел прямо на меня.
— Вам не понять, — сказал он и поднял руку, чтобы оттолкнуть меня.
Я всегда знал, что очень не люблю людей, которые говорят мне, что я чего-нибудь не понимаю, и которые хотят столкнуть меня с порога моего собственного дома. Я провел хороший аперкот в солнечное сплетение, а когда человек сложился пополам, я спустил его со ступенек и захлопнул дверь.
— Они едут, — произнес голос девушки позади меня. — Полиция едет.
— Если б вы хоть рассказали мне, — начал я, но она подняла руку.
— Осторожней! — крикнула она.
Я обернулся. За окном стоял еще один человек, одетый так же, как и тот, который еще с хрипом ловил ртом воздух возле крыльца. Я снял со стены свое двенадцатидюймовое ружье, достал из ящика стола несколько патронов и набил магазин. Затем я шагнул к двери.
— Откройте дверь и спрячьтесь за нее, — сказал я ей.
Она послушалась, но на ее лице было написано сомнение.
Второй мужчина наклонился над первым. По дорожке к дому шел третий. Они увидели ружье. Произошла немая сцена.
— Эй, вы там, — сказал я, — либо быстренько убирайтесь, либо вам придется поспорить с полицией. Что вы выбираете?
— Но вы не понимаете!.. Чрезвычайно важно, — начал один из них.
— Хорошо. Тогда можете остаться и объяснить полиции, насколько это важно, — сказал я и сделал знак девушке, чтобы она снова закрыла дверь.
Мы смотрели через окно, как двое мужчин поднимали задыхающегося третьего…
Полицейские были не особенно милы. Они нехотя записали, как выглядели эти люди, и довольно холодно распрощались с нами.
Девушка рассказала полицейским так мало, как только могла, — просто, что ее преследовали трое странно одетых мужчин и что она обратилась ко мне за помощью. Девушка ответила отказом на предложение отвезти ее в Плайтон в полицейской машине, так что она все еще была здесь.
— Ну, а теперь, — предложил я, — вы, вероятно, объясните мне, что в конце концов происходит?
Она сидела молча, устремив на меня свой пристальный, прямой взгляд, в котором был оттенок… Печали? Разочарования?.. Во всяком случае, какой-то неудовлетворенности. Я подумал, что она заплачет, но она сказала тихим голосом:
— Я прочла ваше письмо… И теперь… Я сожгла свои корабли.
В смущении пошарив по карманам, я нашел сигареты и закурил.
— Вы… гм… прочли мое письмо, и теперь вы… гм… сожгли корабли? — повторил я.
— Да, — сказала она. Она отвела взгляд и начала рассматривать комнату, ничего в ней не видя.
— А вы даже не узнаете меня! — сказала она.
После этого полились слезы.
Несколько мгновений я сидел в полной растерянности. Потом я решил, пока она выплачется, пойти в кухню и поставить чайник. Мои родственницы всегда рассматривали чай как панацею от всех бед, так что я взял чайник и чашки и вернулся в комнату.
Она уже пришла в себя и сидела, уставившись на незажженный камин. Я поднес спичку. Она наблюдала, как разгорались Дрова, с видом ребенка, который только что получил подарок.
— Прелестно, — сказала она, как будто огонь в камине был какой-то диковиной. Она снова оглядела комнату. — Прелестно, — повторила она.
— Не разольете ли вы чай? — предложил я, но она покачала головой и наблюдала за тем, как это делаю я.
— Чай! — сказала она. — У камина!
Это было совершенной истиной, но не было ничем примечательным.
— По-моему, настало время нам познакомиться, — предложил я. — Меня зовут Джеральд Ляттери.
— Конечно, — сказала она, кивая головой. На мой взгляд, это был не совсем подходящий ответ, но она продолжила: — Я Октавия Ляттери, обычно меня зовут Тавия.
— Тавия? — что-то смутно мелькнуло в моей памяти. — Мы с вами родственники? — спросил я.
— Да… очень дальние, — сказала она, странно посмотрев на меня. — Ох, — добавила она, — как это трудно!
Вид у нее стал такой, будто она вот-вот снова заплачет.