Когда Людмила Геннадьевна распахнула дверь, Лизу обдала волна сладковатого аромата неясного генезиса, приправленного запахом книг: смешанным запахом бумажной пыли, старых и новых страниц, типографской краски и клея. Вдоль стены коридора стоял книжный шкаф, заполненный снизу доверху.
— Лиза, детонька, наконец-то! — пропела хозяйка квартиры. — Проходи, располагайся. Иван! Иван! Да выйди же, наконец, поприветствуй нашу гостью!
— Сейчас, ма! — откликнулся откуда-то из книжных глубин мужской голос.
— Иван Арнольдович! Оставьте вашу деловую переписку! А то Елизавета может подумать, что вы невежа и негостеприимный хозяин!
Послышался звук стула, который двигают по полу, невнятное междометие, и Иван Арнольдович собственной персоной вышел в коридор.
— Здравствуйте, Лиза! — сказал он с радушием человека, которого оторвали от «Вовы» или «Линеечки».
— Здравствуйте, Иван! — сказала Лиза и похлопала ресницами, глядя на новое действующее лицо поверх очков: наивность 80 lvl, милота 146%, сексуальность 666 баллов. Хотя нельзя сказать, что молодой хозяин квартиры произвёл на неё сногсшибательное впечатление. Это был вполне заурядный парень лет 25—27, среднего роста, с небольшим брюшком, которое к тридцати пяти превратится в пузико-арбузико. «Помногу сидит за компом», — решила Лиза. Лицо — ни то ни сё, не то чтобы отталкивающее, но какое-то незапоминающееся. При виде «стильной» щетины она едва удержалась от неприязненной гримаски: она терпеть не могла этой искусственной «брутальности». «Мальчики, если вы хотите показать, какие вы мужественные — докажите это делом!..» — так она объясняла свою нелюбовь к «ощетиненным». Правда, кисти рук молодого человека ей даже понравились: крупные, длиннопалые, сильные и изящные. Породистые руки. Она терпеть не могла пальцы-сосисочки и недоразвитые детские ручонки у взрослых парней.
— Так, молодые люди, — Людмила Геннадьевна взяла ситуацию в свои руки, — проходим в гостиную, не задерживаемся.
— Граждане, не мешайте проходу граждан! — хохотнул Иван.
На круглом столике в гостиной стояла тарелка с фруктами, вазочка с пирожными и бутылка шампанского, а также три прибора — бокалы, чашки, тарелочки.
Шампанское было запечатано.
— Давайте же, — с весёлой торжественностью начала Людмила Геннадьевна, — отметим в узком, почти семейном кругу событие, которое обещает стать поворотным в истории отечественной словесности. Иван Арнольдович Ковалевский со вчерашнего дня стал заместителем главного редактора издательства «Вектор-М». Ура, товарищи! Просьба к виновнику торжества лишить девственности эту прелестницу, что украшает наш стол!
Услышав эту лёгкую фривольность из уст почтенной старой дамы, Лиза замерла с неприлично открытым ротиком. А свежеиспечённый заместитель главного редактора, усмехнувшись, со словами «Ну, ма, артистка разговорного жанра!» принялся скручивать проволочку с бутылочной головки.
Вскоре бутылка была вскрыта с приятным звуком «пох», и золотистая жидкость наполнила бокалы.
— Поздравляю, Иван! — прощебетала Лиза, преданно глядя в глаза виновника торжества. — А заместитель главного — это много или мало?
— Конечно, нет предела совершенству! — самодовольно улыбнулся Иван. — Но в нашей конторе это значит «первый после бога». Потому что главный редактор — он же генеральный директор. Хозяин издательства, проще говоря.
— Инте-ре-есно! — протянула Лиза: она знала, что люди падки на лесть и на показную заинтересованность их делами. — А что вы издаёте?
— Брошюрки, календарики, всякую мелочь… и графоманов! — ответил «первый после бога». Лиза приподняла брови, и Иван, заметив признаки интереса, с удовольствием продолжал. Видно, сел на любимого конька: — Знаете, Лиза, до сих пор сотни несчастных готовы платить свои кровные, чтобы увидеть собственные убогие стихи или невнятные прозаические выделения на бумаге. Они платят нам, мы печатаем их сборники, а они потом десятилетиями раздаривают их родственникам.
— Печально, — сказала Лиза, чтобы что-то сказать.
— Что «печально»? — не понял Иван.
— Люди стараются… сочиняют… изливают душу… а это всё никому не нужно… — объяснила Лиза, как могла.