— Я бы хотел вернуться в игру. Мне не нужна помощь. Не стоит обо мне беспокоиться, у меня все отлично.
— Тогда понятно, почему ты швыряешь людям кепки в лицо.
Я давлюсь воздухом. Еще чуть-чуть, и я бы вспылил, но тут Андреа резко поднимается.
— Ладно, я поняла, просто прикалываюсь!
На этой прекрасной ноте она наконец оставила меня в покое. Я надеваю наушники обратно.
— Ник? Я вернулся.
Но слово не воробей. Пока мы заходим на посадку рядом с кораблем Алиоши, я прокручиваю в голове наш разговор. Парик. А почему бы и нет, раз уж на то пошло?
Глава 5
Субботу с дождем в постели переждем. Я нежусь в кровати с чувством глубокого удовлетворения.
Вчера я поздно лег из-за того, что шел по следу наемников, виртуально убивших нашего капитана и похитивших у нее артефакт, который она раздобыла. У нас ушло два дня на их поиски. Два дня! Как вы уже могли догадаться, на этих выходных экипаж «Скайдаста» твердо намерен хорошенько начистить им рыла.
Эта чудная перспектива приводит меня в замечательное расположение духа, но вылезать из-под одеяла все еще нет никакого желания. Пробуждение ознаменовалось и другими потребностями… Стук в дверь прерывает меня на, эм, самом интересном месте.
— Матт?
— Отвали, Андреа!
— Когда ты уже встанешь?
— Когда захочу!
Если она войдет, я швырну тапочкой ей в лицо.
— Я купила круассаны и приготовила горячий шоколад. Жду тебя.
Я даже забываю про своего дружка. Что это она задумала? Сегодня не ее день рождения, и не мой тоже. Мое сердце переполняет надежда. Может, она хочет сообщить нам чудесную новость? Ей повезло, она нашла квартиру и съезжает!
— Сынок? — зовет отец из-за двери. — Давай сюда грязное белье, я пойду запущу стирку.
Отлично. Вся вселенная сговорилась, чтобы заставить меня вылезти из кровати. Я, ворча, уступаю ее требованиям и лениво тащусь через всю квартиру. Манон лежит как овощ и смотрит мультики, папа ушел в подвал сдувать пылинки со своей стиральной машины, мама наводит порядок в шкафчике с хлопьями, а Андреа терпеливо сидит на кухне, потягивая кофе. Обещанные круассаны и горячий шоколад ждут меня на столе. Загадочно поблескивающие глаза мамы и Андреа следят за тем, как я усаживаюсь на стул. Они явно гордятся своим хитрым ходом и похожи сейчас на двух кошек, которые поймали мышь и собираются с ней поиграть. Я поворачиваю бейсболку козырьком назад и принимаюсь за завтрак, но держу ухо востро.
— Окей, что происходит?
— Я хочу кое о чем тебя попросить.
Андреа говорит честно и напрямую, и я ценю это, — конечно, когда она не сует свой нос в мои дела.
— Я тебя слушаю.
— Мой знакомый согласился одолжить мне футон, если я сама его заберу. Каркас легко разбирается, а матрас скатывается в рулон, как большой туристический коврик, но мне нужна помощь — я не унесу все это одна.
Я хмурюсь. Это значит, она пускает тут корни, разве нет?
— Мы с твоим отцом подумали, что Андреа могла бы пожить у нас до конца учебного года.
Ее слова производят эффект разорвавшейся бомбы. Я мужественно встречаю удар.
— В следующем году, — продолжает она, — ты пойдешь на подготовительные курсы, и твоя комната освободится. Будет просто замечательно, если она останется у нас. Так она сэкономит деньги, а нам кто-то сможет помогать по дому. Словом, все в выигрыше.
Мама так загорелась этой идеей, что я не хочу сбивать ей весь настрой. Я пытаюсь проглотить свою горечь — меня заменят, как только я уеду, — и кивнуть. Я разжимаю зубы:
— Хорошо. Без проблем.
— Ты просто душка.
Мама целует меня, не обращая внимания на мое кислое лицо. Я недовольно мычу с набитым ртом.
— Но у меня нет совершенно никакого желания провести субботу, таскаясь по метро со всякими тяжестями.
— Я купила тебе круассаны, — отвечает Андреа. — Серьезно, я в долгу не останусь.
— Резонно.
Вот так я и оказался субботним утром в общественном транспорте, хотя и обещал себе весь день безвылазно просидеть в комнате. Поездки на метро не вызывают у меня особого восторга лет с шести, но сейчас по моему лицу блуждает улыбка. Потому что я не ездил в центр Парижа ни с кем, кроме своих родителей, уже… целую вечность. Андреа болтает без умолку и часто — очень часто — останавливается. Она фотографирует двери, дома, таблички с названиями улиц и постоянно гуглит, чтобы узнать историю этого памятника или вон того здания. Она говорит о формах и материалах… То, как она поглощена своей страстью без остатка, почти пугает.