— Ну, — протянул он, — что это?
— Это... — сколько ни старался я придать голосу безразличие, ответ прозвучал вызывающе: — Это, как вы изволили заметить, волос!
Он положил его на белую скатерть. Я изо всех сил чихнул в сторону волоса, надеясь, что мой погруженный в задумчивость палач объяснит этот чих сквозняком. Волос приподнялся, извиваясь, точно змея на хвосте, однако со стола, паршивец, не слетел.
— Чихните еще раз, — скомандовал Холмс, сразу же разгадав мой маневр.
Это было уже слишком. Я возмутился:
— Чихайте сами, если вам угодно.
Он чихнул. Волос приподнялся, извиваясь, и т. д. (смотри выше).
— Сомнений быть не может — это волос от парика, — заключил он. — У него клейкое основание.
Волос упал поперек стола и замер: теперь нас разделял труп. Мертвый волос, казалось, стал еще длиннее, чем прежде.
Шерлок опорожнил стакан и — несмотря на все мои попытки подлить ему шабли, впрочем преотвратного, — стал смотреть сквозь него как в лупу.
— Это волос моей жены, — изрек он наконец.
— Ого-го! — Я напустил на себя игривость, пытаясь скрыть охвативший меня ужас. — Госпожа Холмс очень красива. Вы мне льстите.
Он же смотрел на меня с состраданием:
— Мне жаль вас, друг мой... Эта потасканная ирландка...
Нет, лучше смерть, чем неизвестность. Я, признаться, не люблю, когда меня поджаривают на медленном огне. Да еще в присутствии дурака-официанта, который, подавая, подслушивает вас. Непрошеного свидетеля я отослал.
— Ну а вы, — прошипел я, вставая и пронзая Шерлока взглядом. — Извольте объясниться!
Я, как говорится, брал быка за рога, прямо-таки лез на рожон. Противник мой, однако, не изменил своей почтительной иронии.
— Итак, — произнес он, — вы идете со свидания и, завидев меня, смущаетесь, следовательно, вы заинтересованы в том, чтобы я не узнал, кто именно дарит вам свою благосклонность. Ваши ботинки не застегнуты... И все это — в день, когда моя горничная отсутствует, а жена остается одна. Вы достаете платок, принадлежащий моей жене. Я обнаруживаю на вашем плече волос из ее лучшего парика. Следовательно..:
Сердце мое застучало так, что чуть не оборвалось. Но чем быстрее оно билось, тем медленнее тянулось время.
— Следовательно, — продолжил Холмс, глядя на меня, как удав на теленка, которого он собирается проглотить. — Следовательно... Вывод сделайте сами.
И я сделал вывод! Откинувшись на стуле, я лихорадочно сжимал рукоятку револьвера, отличного двенадцатизарядного браунинга. Как глупо, что я никогда его не заряжаю!
— Следовательно... — хладнокровно заключил Холмс. — Заметьте, дорогой друг, что я не держу на вас зла. Вы... любовник моей горничной!
— Официант! — заорал я. — Куда же вы запропастились, черт побери? Битый час не могу дозваться! Шампанского!
Жан Жироду (JEAN GIRAUDOUX; 1882—1944) — французский писатель и драматург. Его перу принадлежат сборники рассказов «Провинциалки» («Les Provinciates», 1908), «Школа равнодушных» («L'ecole des mdiffe-rents», 1911; рус. пер. 1927), романы «Зигфрид и Лимузэн» («Siegfried et le Limousin». 1922; рус. пер. 1927), «Белла» («Bella», 1926) и др., много пьес, в том числе «Троянской войны не будет» («La guerre de Troie n'aura pas lieu», 1935; рус. пер. 1937), «Электра» («Electre», 1937) «Бесноватая из Шайо» («La folle de Chaillot», 1946). В русском переводе издан сборник «Пьесы» (1981).
Публикуемый рассказ переведен по книге Ж. Жироду «Утренние сказки» («Les contes d'un matin». Paris, Gallimard, 1952).