Снова осмотрелась и увидела тонкую полоску света. Тусклого, но эта полоска была светлее, чем все пространство. Свет был неровный, как будто там горели свечи. Свет двигался. Может и костер. Или пожар, - подкинул мозг еще одну идею, от которой стало еще страшнее. Щель. Я двинулась к ней. Переступая спящие тела, я с трудом боролась со своим телом. В ногах было так мало сил, что упасть могла от любого неловкого движения.
Полоской света оказалась действительно щель над дверью. Притвор слева и справа прикрывал мощный косяк из бревен, а вот сверху, как будто специально, было оставлено пространство чуть тоньше пальца. Даже на цыпочки вставать не понадобилось. Щель была прямо на уровне глаз.
Затухающий костер дрожал парой «языков» пламени. Возле него тремя кучками, завернутыми в жесткие дерюги, спали люди. Я долго и не дыша, смотрела на эти кучки, и пока не уверилась, что это не наваленные тряпки, не оторвала от них взгляда. Лошади стояли левее. Три. Вокруг в бликах костра можно было разобрать кусты, а за ними лес. Черный. Кусты двигались от ветерка, но здесь, в этой кошмарной комнате, не было даже движения воздуха.
Рукой ощупала стену возле деревянной двери. Камень. Между камнем какая-то смесь, крошащаяся, если зацепить ногтем. Камни размером в человеческий торс. Тюрьма?
Какой-то внутренний, не мой вовсе, страх запрещал мне крикнуть им, позвать на помощь. А потом и здравый рассудок разложил все по полкам: дверь закрыта снаружи, они спят. Явно знают, что здесь люди. Больше того, именно они нас здесь и закрыли. И сторожат!
- Мали, - голос за моей спиной, хоть и шепотом, раздался так неожиданно, что я вздрогнула и пальцы моментально сорвались с деревянной перекладины на двери, за которую я держалась.
Сзади меня поймали чужие руки и зажали рот. После этого я почувствовала, как меня развернули спиной к двери, и сердце чуть не выскочило из груди.
- Не кричи. Это я. Ты встала? Как? Считали ты умрешь. Не дышала совсем, - короткими фразами девушка, стоящая передо мной, давала мне понять, что будить остальных нельзя.
- Кто ты? – шепотом спросила я, и у той заметно поползли вверх брови. Вернее, практически одна бровь, потому что на переносице они чуть заметно соединялись. Тонкий нос, узкие глаза, веко чуть натянуто к внутреннему уголку глаза, странно белая кожа и губы бантиком. Казашка? Таджичка? Но такая белая кожа…
Я чуть наклонила голову к плечу, чтобы свет из щели сильнее осветил ее лицо, и удостоверилась, что мне не показалось. Лицо ее было как будто покрыто слоем белой пудры. Черные длинные, наверное, ниже талии, волосы были заплетены не в косички, а в канатики, перевязанные в нескольких местах ремешками.
- Я Палия, ты что? Не узнала меня? Испугалась? Чего смотришь, как будто никогда не видела?
- Я не помню тебя, - прошипела я и тут же добавила: - Пить!
- Вот, - она как козочка, которые скачут по чуть выступающим камням в горах, минуя высунутые из-под тряпок руки, ноги, проскакала к противоположной стене, и я отметила, что волосы у нее действительно ниже талии.
Вернулась она с деревянным ковшом, полным воды. Я с благодарностью приняла его из ее рук и жадно припала к краю. Она поддерживала его, видимо заметила, что руки мои справляются с этой тяжестью с огромным трудом.
- Вот, быстро ешь, - она вытащила из кармана какой-то ком. Я оторвалась от воды и непонимающе уставилась на протянутую ладонь. С огромным трудом я рассмотрела крупинки склеенные между собой. Весь этот комок был в прилипших травинках, каком-то мусоре. Меня передернуло, но желудок решил напомнить о себе не только звуковыми эффектами, но и резью, от которой я чуть заметно наклонилась вперед.
Девушка испугалась, что я могу упасть, и подошла ближе. Прямо в ухо она быстро и так же отрывисто прошептала:
- Ты не ела. Слишком давно. Надо. А то убьют.
- Кто? – я чуть отстранилась, чтобы видеть ее лицо.
- Они, - она быстро указала на людей, спящих на полу.
Так значит, враг не за стеной, а здесь, внутри, рядом со мной? Тогда кто там? Ведь по логике, если враг там, то здесь все должны быть друзьями, даже если раньше были врагами…
Я приняла этот, бывший когда-то белым, ком из неведомой каши и под прицельным взглядом Палии принялась отщипывать и жевать, запивая водой. На вкус это было чем-то средним между рисом и овсянкой. Причем, плохой овсянкой, горькой. Но после того, как половина была съедена, желудок, почувствовавший пищу, заурчал уже сильнее, требуя добавки. Я, не вдаваясь в детали, не рассматривая еду, доела его и запила огромным количеством воды.
Понимая, что обманула желудок ненадолго, почувствовала один плюс – голова кружиться перестала.