Удастся! Тоби верил в это всей душой. Он попытался мысленно передать им весточку о себе:
— У меня все хорошо. Жду вас с нетерпением.
Словно отправил по воздуху прозрачную открытку. Тоби мечтал, чтобы теплый ветер отнес им его слова или пусть они поднимутся на Вершину вместе с первичным соком.
В это время в мрачной зловонной темнице высокий пожилой человек обернулся к своей жене. Он очень исхудал и осунулся, но сидел на заплесневелом полене не горбясь. И разорванную рубашку он аккуратно застегнул на все пуговицы. В коридоре возле решетки, не допив кружку мохового пива, вовсю храпел надзиратель. Женщина в замызганном платье сложила тонкие руки на коленях. Она не плакала: в сухих воспаленных глазах не осталось слез.
Пожилой человек ласково произнес:
— Майя, красавица моя…
Словно накинул ей на озябшие плечи теплую шаль. Она молчала.
— Майя, любимая, я чувствую, что с нашим сыном все в порядке. Сим Лолнесс с нежностью обнял жену.
Он широко улыбался.
15
На мельнице
При виде Тоби госпожа Ольмек вскочила на стул и завизжала.
Странная манера приветствовать гостей, тем более когда пришел усталый и голодный тринадцатилетний сын давних знакомых.
Тоби добрался до мельницы около десяти часов утра. Он думал, что застанет всю семью дома — ведь после дождя листья для помола не собирают: из мокрых листьев получится грязь, а не мука для пышного хлеба и пирогов. Но кроме госпожи Ольмек, возившейся на кухне, дома никого не было. Она как раз мыла губкой тележку для сбора листьев — серый ящик на колесах с крышкой и отверстием для сбрасывания листьев в подпол.
В конце концов визг прекратился.
— Как… как… как ты здесь очутился? — пролепетала она дрожащими губами.
Тоби утомленно провел ладонью по лицу.
— Мне жаль, что я напугал вас, госпожа Ольмек. Я вынужден попросить о помощи.
— Даже не знаю… Мужа нет дома… Я… Что тебе нужно, голубчик?
— А где же ваш сын? Он тоже ушел?
Госпожа Ольмек слезла со стула.
— Лекс отправился в путь рано утром, вернется завтра. Пошел за яйцами кошенили к Нижней Границе.
Услышав о Границе и кошенили, Тоби вздрогнул.
— К Нижней Границе?
— Ну да, к Границе с Облезлыми…
— Понятно…
— К Ли. К Элизе и ее матери.
— Понятно, — повторил Тоби.
— Нужно сделать запасы на зиму. В этом году кошенили отложили много яиц. А скажи-ка ты мне…
— Они здоровы?
— Кто? Кошенили, что ли?
— Нет, Элиза Ли и ее мама.
— Не знаю. Наверное. Чего им сделается.
Тоби вздохнул с облегчением.
— Ты-то зачем к нам пожаловал? — госпожа Ольмек склонилась над мальчиком.
Он не ответил. Ему страстно хотелось выбежать вон и опрометью броситься к Элизе. Однако ноги не держали его, глаза слипались.
Хозяйка подвинула ему стул. Но Тоби не сел, а только облокотился на спинку. Накопившаяся усталость внезапно навалилась на него тяжким грузом. Госпожа Ольмек заговорила вновь:
— Я-то думала, ты на Вершине. О вас, Лолнессах, ходили разные слухи… Говорят, не все у вас вышло гладко.
— Мне нужно передохнуть. Я только заночую у вас, а потом уйду.
— Да… Не очень-то нам это кстати… Ведь у нас, голубчик, на всех только две кровати.
Если бы Тоби не был таким измученным, он бы сообразил, что кровать Лекса свободна, и, скорее всего, хозяйка отказывает ему в гостеприимстве по совершенно другой причине. Но он простодушно ответил:
— Что вы, кровать мне совсем не нужна. Я спрячусь у вас в подполе.
— Но…
— Прошу вас! Умоляю. Я так…
Он чуть не упал и крепче ухватился за спинку стула.
— Я так устал…
Госпожа Ольмек сдвинула тележку для листьев, и под ней обнаружился люк. Ни слова не говоря, хозяйка откинула крышку. Тоби начал спускаться и напоследок попросил ее:
— Поставьте тележку снова поверх люка. И никому не говорите, что я здесь. Пожалуйста!
Мальчик проникновенно посмотрел на нее большими выцветшими глазами и прошептал:
— Спасибо.
Крышка закрылась. Он слышал, как хозяйка подкатила тележку на прежнее место. Ноздри ему щекотал приятный запах муки из листьев. Он вспомнил, как мама пекла хлеб, а потом нарезала его толстыми ломтями и намазывала маслом.
Еще одна хлебная крошка, и он уже сладко спал.
Проснувшись, Тоби понятия не имел, который теперь час. Сквозь сон ему слышались гневные крики где-то там, наверху. Похоже, хозяева крупно ссорились: господин Ольмек, вернувшись, всерьез рассердился на жену. Но мальчик решил, что все это ему приснилось, поскольку сейчас в доме было тихо и спокойно.