Мне так же представилась возможность познакомиться с Анной Дмитриевной Кукушкиной. Она показывала мне свои натруженные до кровавых мозолей руки. Однажды пришла она заплаканная, грустная, рассказывала, что эвакуировала дочь к родным в деревне, а поезд не дошёл, - "разбомбили в пути, и пропала доченька". Плакала не только мать, но не скрывал слёз и отец- старшина Кукушкин.
(после войны дочь Александра Кукушкина нашлась, но всю войну родители
прошли,
счит
ая
, что она погибла)
ИНТЕНДАНТ ГЕОРГИЙ ШВАЙКО
Вечером я сидела в помещении санчасти и готовилась к проведению занятий по химзащите. Занятия по расписанию проводились на каждой пушке.
В дверь кто-то постучал. Я машинально сказала, войдите. К моему столу подошёл совсем молоденький лейтенант интендантской службы. На нем был новый суконный китель и светлее нашивки на рукавах и пуговицы блестели серебром. Брюки выглажены в рубчик. Черты лица его были мелкие глаза светлые, взгляд прямой и открытый. Морская форма его украшала, но и подчёркивала его молодость.
Л-нт сказал: "Здравствуйте доктор", протянул мне руку и добавил, - будем знакомы, - лейтенант интендантской службы Швайко Григорий Константинович, а просто - Жора. Зовите меня Жорой, так как фамилию мою всегда путаю и называют Швейком, а я не "бравый солдат Швейк", а Швайко. Разрешите сесть". "Садитесь", - я не успела вам предложить.
Л-нт снял фуражку, светлые его вьющиеся волосы делали его ещё моложе, и он напоминал юношу. Он сел, положил нога за ногу, как бы показывая сои надраенные хромовые ботинки до блеска. Откинулся на спинку стула и принял позу солидного мужчины.
Он посмотрел вокруг и спросил - "это и есть санчасть батареи?".
"Да", - ответила я.
"Скромно, даже очень скромно, да к тому же вы здесь и живёте?"
"Да".
Он пожал плечами. "Меня к вам послал командир батареи ст. л-нт Иванов, познакомиться с вами и с делами на батарее, я прибыл вчера, успел уже познакомиться с людьми и с пушками. Вечером вчера, я заходил к вам, хотел поговорить, но у вас был замок на двери, мне сказали, что вы работаете на аптечном складе. Антонина Григорьевна, а можно мне называть вас просто Тоней? По имени и отчеству называют пожилых, и я как-то не могу привыкнуть, а мы молодые.
Так вот, Тоня, мне здесь очень понравились командира орудий - они все молодые и симпатичные ребята хорошо, что у нас командир батареи молодой. Посмотрел я на артиллеристов и завидую, что у них интересная работа. А мне не повезло с назначением. Я досрочно окончил интендантское училище в городе Выборге. Когда нас выпускали я просился на фронт и был доволен, что получил назначение на артиллерийскую батарею. Я считал, что еду на фронт, а оказалось это тыл, глубокий тыл города Ленинграда. Сюда надо посылать стариков с плохим здоровьем, я сегодня ночью решил здесь не оставаться. Завтра буду просить командира батареи, что бы меня направил в штаб флота за назначением на фронт".
Я ему ответила - "командир вас не отпустит".
"Почему вы так думаете? Ведь здесь все уже налажено, сделано. Обмундирование получено, пищеблок почти налажен, как хороший. Мне здесь делать уже нечего. Я люблю гореть на работе, а здесь коптеть придётся. Командир батареи сказал, что возлагает на меня функции химслужбы и говорил, чтобы мы с вами эту работу поделили по полам, и что нужно организовывать санпропускники. Я молчал, командиру не возражал, ничего про химию ему не сказал. Вам же признаюсь, что химию терпеть не могу. В училище мы проходили санхимзащиту, но я её не знаю. Экзамен я ухитрился сдать с помощью товарища.
Командир мне сказал, что культурно-массовую работу тоже возлагает на меня. Что я - артист? В жизни своей я никогда не выступал даже в самодеятельности, я по характеру коммерсант, могу дело любое организовать, могу достать хоть из-под земли.
Да, мне здорово не повезло. Какой я дурак, что отказался от коробки. Думал, что на корабле тесно и не развернёшься. Я понимаю, что здесь на батарее меня нагрузят работой, но какая это работа, - бегать как заяц от пушки к пушке. Заниматься придётся мелочами, а мне хочется большого дела, снабжать батальон, морской полк, который ходит непосредственно в бой.
Там можно отличиться и вырасти, а здесь ничего нет этого.
Просидишь всю войну в обороне, потом будет стыдно кому-то рассказать об этом. Воображаю какая будет тоска осенью и зимой. По этим избитым дорогам будет непролазная грязь, поэтому бездорожью и машины не проедут. Пока везут пищу от пушки к пушке она замёрзнет и в лёд превратиться, больших термосов у нас нет. А сколько будет работы весной с гальюнами?
Тонечка я говорю правду, я не трус, я хочу воевать и отличиться, с войны придти с наградами, а здесь и медали не заслужу".
Мне понятны были волнения Жоры, недовольство назначением. Это была своего рода реакция на новое, особенно это резко сказывалось после учёбы. Первые дни своего назначения на батарею я тоже внутренне была взволнована, свои переживания с скрывала, да и некому было мне их высказывать, даже не с кем было поделить. Прошло время, я адаптировала привыкла втянулась в свою работы. Полюбила батарею и своих батарейцев. Высказывать эти свои мысли интенданту Швайко я не стала, да считала это лишним, так как сейчас меня может не понять, а через неделю поймёт сам, когда целиком окунётся в работу. Привыкнет к людям, привыкнет к необыкновенной обстановке.
Я начала свой разговор с того, что Жора, верю вам, говорите вы правду. Вы искренни в своих желаниях, ваши желания я разделяю и думаю, что каждый, кто идёт на фронт, в особенности молодёжь, в душе мечтает сделать такое, чтобы отличиться, совершить подвиг геройский, о котором знали бы все. И так думают, многие, но в слух не выражают, никому не рассказывают. Мне очень нравиться, что вы говорите о своих желаниях отличиться, открыто не скрывая.
Жора просиял, он улыбнулся: "а знаете Тонечка я этим мысли никому до вас не рассказывал, да и не осмелился бы, а вам не знаю почему выложил все, что думал. Вот что значит врач, врачи психологи, они умеют вскрывать не только животы, но и души".
"Мне приятно, Жора, что мы понимаем друг друга. Я вам советую не обращаться к командиру батареи со своими просьбами, посылкой на фронт. Подождите хотя бы три-четыре дня. А там вы сам не захотите отсюда уезжать, полюбите свою батарею и работу. Здесь многие командира первое время все просили на фронт. А ст. лент Иванов им отвечал, что вы на фронте и на самом ответственном участке фронта.
Жора от моих слова рассмеялся. Смеялась с ним и я, вспоминая свой разговор с командиром батареи".
САНДРУЖИННИЦА ЗОЯ
В конце августа месяца в нашу часть на батарею для прохождения военной службы прибыли две молоденькие девушки. Они были комсомолками после окончания десятилетки. Они добровольно пошли на фронт.
Ко мне в аптеку пришёл дежурный и передал, что меня вызывает командир батареи - ст. л-т Иванов. Я быстро пошла в штаб. В штабе был Дмитрий Николаевич, командир 1-го орудия л-т Скоромников Георгий Архипович и рядом с ним сидели две молоденькие девушки в солдатских гимнастёрках, в кирзовых сапогах. Командир батареи сказал: "Антонина Григорьевна, знакомьтесь к вам прибыло пополнение, прибыли девушки комсомольцы-добровольцы. Я уже с ними познакомился, побеседовал. Эти девушки - героини, после окончания десятилетки пошли защищать Родину". "Девочки, скажите, кто из вас в каком институте хотел учиться?" Одна ответила "в Электромеханическом", а вторая "в Медицинском". Командир улыбнулся, - "ну, вот девушки и выбор себе сделали сами. Будете работать по профилю ваших будущих профессий. А пока у вас будут звания - краснофлотец. Жаль только, что форма на вас армейская, а не морская, но дело не в форме, а в содержании".