На партийных собрания я никогда не бывала, только на командирских совещаниях. С собрания я ушла первая, под сильным впечатлением. Пришла в свою санчасть взяла бумагу, начала переписывать протокол. Переписала аккуратно, несколько раз перечитала. Слова, сказанные на партсобрании Дмитрием Николаевичем, мне хорошо запомнились. Спать легла с думами о моряках-батарейцах, и о том, как они хорошо, вдохновенно выступали на собрании, и какие они истинные патриоты нашей Родины.
Внезапный грохот большой массы людских ног, дробный, как стук копыт, разбудил меня среди ночи.
Я встала с постели, подошла к окну, своей верандочки, отдёрнула занавеску и увидала, как мимо моего окна шли мужчины с вещевыми мешками. Они были разных возрастов, преимущественно пожилые люди. Одеты в гражданскую одежду -разношёрстно, кто в пальто, кто в плаще, и даже в костюмах. Они шли вверх на Воронью гору, и шествие их было долгим, казалось, что им и конца не будет. Я была в полном недоумении, - зачем идут на Воронью гору люди? Что они здесь собираются делать? И что это за люди? Все это для меня было загадочным и непонятным. Наконец-то шествие закончилось. Я быстро оделась и пошла на первую пушку батареи. Несмотря на ночное время, у орудия стояла группа наших краснофлотцев со своим старшиной Даниловым. Я подошла к ним и узнала, что прибыли ополченцы. Краснофлотцы ревностно отнеслись к прибывшим: они иронически критиковали их "выправку", их форму, и что вместо оружия у них мешки за плечами... "Точно на кулачный бой собрались". "Какие они вояки, если у них ни оружия, ни выправки нет", - говорил другой краснофлотец.
Морякам нужна выправка, порядок, чистота; где бы то он ни был, в море, и на суше - он всегда остаётся моряком, - так думала я, слушая их разговор.
Пока краснофлотцы делились своими впечатлениями, наступил рассвет. Стало всходить солнце, ещё не кончились белые ночи, и потому было трудно отличать время утра от ночи. Но вот появилась первые солнечные лучи, а с ними наступило утро. Старшина Данилов приказал краснофлотцам идти досыпать, и они все пошли в свою палатку.
"Доктор, пойдёмте посмотрим, где эта армия "гражданской войны" определилась на ночлег?".
Я охотно согласилась. Мы, по привычке, бегом поднялись по крутому подъёму горы наверх и стали разыскивать ополченцев.
Мы ходили по лесу среди сосен, вышли на лужайку, их нигде не было. Остановились и стали прислушиваться. Слышно было только разноголосое пение птиц, их раннее пение разносилось по всему лесу, они радовались восходящему солнцу. Мы продолжали ходить по Вороньей горе в поисках ополченцев. Подходя к оврагу, нам послышались какие-то неопределённые звуки, казалось, что они исходят недалеко из-под земли.
Мы подошли к огромному глубокому оврагу, заросшему кустарником, и на глубине оврага увидели спящих людей. Их было много не одна сотня, они лежали прямо на земле, плотно прижавшись друг к другу. Все они спали, как говорят, мертвецким сном, так, как могут спать только люди после долгой и утомительной дороги и изнурительного труда. Они-то и издавали тот непонятный для нас шум храпа.
Мы обошли овраг и всюду видели лежащих, крепко спящих людей. Нас удивило, что они спали без всякой охраны. На что старшина заметил: "вот это вояки - легли спать, а часовых не выставили". "Зачем им часовые, когда они знают, что здесь на горе находятся моряки-артиллеристы", - сказала я старшине.
"Вы правы, доктор, это нам теперь надо выставлять часовых к своим палаткам. За чем они здесь на горе расположились? Завтра по нашей горе будет не пройти, поскользнёшься к упадёшь. А если эта армия поживёт здесь недельку, то на Воронью гору можно уже не ходить. В нашей стороне только одни гальюн, Вы знаете, что он чище чем у другой хозяйки на кухне, а если они придут к нам? Нет, надо выставлять часовых. Доктор, а что они будут пить? Мы в бочке привозим воду, а я у них не видал никакого транспорта, и даже кухни. Интересно, где у них командир и кто он? Тоже, наверное, спит вместе с ними".
"Данилов, так рассуждать нельзя, ты всё и всех меришь на свой аршин - сравниваешь со своими моряками и своими условиями. А ты посмотри на спящих, это же рабочие люди и служащие, и посмотри, - большинство из них пожилые, по их лицам видно, что многие из них слабы здоровьем, иначе они уже раньше были бы призваны в армию. Эти рабочие и служащие идут добровольно защищать свою Родину. Значит трудное время наступило для нашего Отечества, когда весь народ пошёл в ополчение помогать Красной Армии в войне против фашистских захватчиков. Посмотри на них, как они крепко спят и прямо на земле, так пожгут спать только труженики - усталые рабочие люди. Николай - эти труженики вчера только расстались со своими семьями, с детьми, жёнами и матерями, а вон, посмотри у куста сжался в комочек и крепко спит мальчик - он наверняка сбежал из дома на фронт. Я с тобой не согласна. Принимать этих люден надо радушно.
А почёт санитарных условий, ты прав, что оставаться им долго в таких условиях нельзя, так как могут вспыхнуть желудочно-кишечные заболевания, и тем самым они подвергнут не только своих людей, но я окружающих, в том числе я нас. Этому может способствовать отсутствие санузлов, водоснабжение, и я не вяжу никаких признаков в организации питания я водоснабжения.
Я думаю, что они здесь долго не намерены находиться, в то видно по всему. Утром пойду на доклад к командиру и всё выясню".
"Антонина Григорьевна, можно и мне с вами?".
"Конечно, можно, это хорошо, что ты болеешь за территорию нашего расположения. Только я советую тебе, Николай, у командира ты не руби сплеча, а думай".
"Да что Вы, доктор, это я с вами, по-свойски так говорю, мне самому их жаль, наша жизнь по сравнению с ними, красота-малина".
Я со старшиной рассталась, до встречи с командиром.
Солнце уже отошло высоко и светило ярко, в плаще было жарко, я пошла в свою санчасть, посмотреть свой план работы на сегодня. Прочла: "утром работа на аптечном складе. Во второй половине дня занятия с боевыми санитарами на 4-ом орудии и осмотр больного с панарицием, а сейчас нужно сходить на камбуз, проверить закладку продуктов в котёл, проверить санитарное состояние пищеблока и хранение продуктов. Проверить калькуляцию раскладки продуктов на завтра, сделать все записи в журналах". Делала я всё это, - точно, как учили по учебнику.
Идя на камбуз, я ещё раз заглянула в овраг. Большинство ещё спало, а некоторые, пожилые, сидели и копались в своих мешках и что-то жевали. Посмотрела я на эту массу людей и со страхом подумала о опасности возникновения инфекционных заболеваний.
К командиру вошли мы со старшиной.
"Сразу вдвоём что-то интересное, слушаю вас", - сказал, улыбаясь командир.
"Дмитрий Николаевич, я пришла к вам доложить по поводу работы и относительно ополченцев. И тут же спросила: "как долго они будут здесь находиться, их скученность и отсутствие элементарных санитарных условий может привести к инфекционной вспышке". И тут же вступил в разговор старшина: тов. старший л-нт, я беспокоюсь за нашу территорию, у нас же порядок с этими вопросами, а тут..."
Старшина не договорил, - командир поднял руку и сказал: "хорошо вас понимаю, Вы молодцы, болеете за дело, за чистоту. Я сам об этом думал и то же беспокоюсь. Я был у них в овраге, где они ночь ночевали, сейчас от меня вышло их начальство: они здесь пробудут ночь и возможно день, а как только получат указания, которое они ждут, они ночью уйдут в Русско-Высоцком направление, там они получат оружие и будет сформировано народное ополчение, а сейчас они по указанию командования пришли на гору для ночлега, не спать же им в открытом поле, это опасно.