— Есть! Один...
Он вытаскивает один патрон и торопливо засовывает его в ствол автомата. Терещенко тоскливо следит за его приготовлением.
— А я... как же?
— Ты?
Люк уже почти сбит с петель, скоро здесь будут эсэсовцы. Но один патрон нельзя разделить на двоих, и Васюков, вскочив, стреляет под люк в щель, в которую уже пролезают чужие пальцы. Люк захлопывается. И наступает недолгая пауза.
Но пауза почему-то затягивается, снизу доносятся какие-то крики, топот бегущих ног, и первый отдаленный разрыв радостным эхом раскатывается в утреннем небе. Васюков отрывается на руках от пола, приподнимается. Оглушенный, он не сразу различает новые звуки в пространстве, а различив их, обрадованно кричит Терещенко:
—- Наши! Ты слышишь — танки!
Он встает на колени и выглядывает за край чердака — немцы, бросив машины, бегут по берегу, бегут через парк между деревьев от виллы. И первые тридцатьчетверки, прорвавшись к реке, осыпают их градом пуль. Заметавшись возле проволочной ловушки, эсэсовцы пытаются выбежать из нее, многие падают, другие пытаются взобраться на сетку, но валятся, сраженные танковыми очередями.
Васюков рывком открывает люк и скатывается по лестнице вниз. За ним сползает Терещенко.
Он с трудом преодолевает лестницу, разбитый, заваленный рухлядью кабинет, зал с засыпанными пылью телами убитых. Он останавливается на каждом взглядом и выходит на разбитое фаустпатроном крыльцо.
Первая тридцатьчетверка, преодолев реку, взбирается на крутой берег. Заметив Васюкова, танкисты откидывают люк, и кто-то там появляется в черном шлеме, машет ему.
А Васюков, утирая залитый кровью и потом лоб, стоит, прислонившись к иссеченному пулями гранитному косяку и пытается улыбнуться сквозь слезы.
Сзади из вестибюля выползает на ступеньки Терещенко.
За рекой над аккуратным сосновым леском поднимается красный диск солнца.
Наступило утро. Первое утро Победы.
Рисунки Валерия КАРАСЕВА
Опубликовано: "Смена", 1975, № 13, стр. 22-25; № 14, стр. 26-29.