— Я, я,— сказал архитектор.— Сдорофо!
Тем временем Васюков, жуя свой бутерброд, разглядывал гравюры на стенах, посмотрел на пирамидки фарфоровой посуды в застекленных шкафах, открыл дверь в смежную комнату и прошел туда. Это было небольшое помещение со множеством различных чертежей зданий на стенах, под стеклом на специальной подставке стояло несколько изящно изготовленных, словно игрушечных, макетов зданий, и Васюков догадался, что, очевидно, здесь был кабинет архитектора. Рассматривая макеты, он услышал сзади шаги и вздрогнул — в раскрывшихся дверях стояла Ирма.
Она тоже заметно смутилась, но быстро овладела собой и, улыбаясь, заговорила по-русски:
— Товариш хотель посмотрит? Посмотрит апартамент? Можно, битте, товарищ...
Жестами она увлекла его что-то посмотреть. Из комнаты, где находились они, вело несколько дверей, очевидно, в смежные помещения, и он растерялся. Он не хотел уходить далеко от своих.
— Нет, нет. Я ничего...
— Нет? Идет товариш, посмотрит сюда...
— Нет, спасибо.
Показалось ему во время этого разговора, что за той дверью, откуда появилась Ирма, послышались удаляющиеся шаги, но он не стал заглядывать туда, а, выждав, прикрыл дверь и поспешил в общий зал к своим.
Едва он приоткрыл дверь, как понял, что здесь что-то случилось. Оцепенев от чего-то только сейчас случившегося, все молча сидели по своим местам. Ананьев в кресле перед камином, на диване Зина, разведчик застыл с ножом и банкой консервов в руке, на середине со странно вздрагивающими руками стоял старик-немец и с повернутой назад головой застыл старший техник-лейтенант. Все ошеломленно смотрели на только что вбежавшего в дверь мокрого по пояс шофера Воробья.
— Честное слово, что я, врать буду! — давясь словами, говорил Воробей.— Это... Кончилось. Мир, понимаете... Капитуляция!
Майор вскочил в кресле.
— Кто сказал?
— Капитуляция, понимаете, броневики проезжали, сам полковник сказал. Сегодня в 12 часов. Передали по рации. Полковник сказал.
— Капитуляция? Мир?
— Мир? — не выдержал и, будто ужаленный, вскочил разведчик.— Мир, братцы!!
Схватив подмоченную гармошку, он принялся наяривать «барыню» и тут же пустился в пляс. Ходуном заходил скрипучий паркет.
— А не ошибка? — радостно спохватился Ананьев.
— Какая ошибка! Если полковник... Я говорю...
— Боже мой! Боже мой! — приговаривала Зина.
— В 12 часов, а? — не мог поверить Ананьев.
— Ровно в 12. По рации передали. Там у них рация. Сам слышал...
— Ну, славяне! Дождались. Ты, старик,— обратился Ананьев к растерявшемуся немцу.— Мир, понимаешь? Капитуляция! Гитлер капут, понимаешь?
Наверно, только сейчас немец что-то понял и метнулся за дверь.
Разведчик, бросив гармошку, в изнеможении упал на диван.
На стуле, трясясь плечами, беззвучно плакал старший техник-лейтенант.
— А ну давай стол! Пир будет, славяне!.. — скомандовал майор.
— Мир, браточки! Неужели жить будем, ха-ха-ха! — не мог уняться разведчик.
В зале горит фонарь и несколько свечек. На большом столе посреди зала оживленная Ирма расставляет фарфор. Ирме помогает майор, но он все делает неумело, и Ирма перекладывает его ножи и вилки, раздвигает тарелки. Разведчик финкой вскрывает банки свиной тушенки. Васюков режет хлеб, и Зина раскладывает его по ломтю на тарелку.
— Нет, нет, так надо! — говорит Ирма и, собрав хлеб, складывает его в серебряную хлебницу. Тем временем появляется старик с темной бутылкой в руках. Ананьев шагает навстречу.
— Что такое? Шнапс?
— Никс шнапс. Зер гуте вин! Прима вин!
— А ну, а ну! Гляди ты! Тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года. Вот это выдержка!
— Да это не выдержка. Это год основания фирмы,— говорит разведчик.
— Да ну, знаешь ты! Сейчас вот проверим! Зина, а ну! У нас тоже кое-что найдется,— говорит майор, и Зина с гордостью ставит на стол алюминиевую флягу.
— Спиритус вини! Понятно?
— Браточки, значит, жить будем! Жить будем, вы это понимаете? — не утихает разведчик.— Ох, и напьюсь же я! Старший лейтенант, а вы почему такой... кислый? — обращается он к старшему технику-лейтенанту.
— Чего же мне радоваться? Чему мне радоваться? — с надрывом говорит старший лейтенант.— У меня никого. Ни жены, ни детей. Я вот уцелел, а зачем?..
— Ладно, ты это брось — зачем? Жить будешь, новую семью заимеешь,— говорит майор.— А ну давай, рассаживайся! Батя, ты тоже садись, Ирмочка, вот сюда, рядом, ты, Зина, тоже. Давай, наливай. А что, в такие маленькие?
Все рассаживаются, старик торжественно наливает из темной бутылки по полрюмки вина каждому.