А капитан 2-го ранга, хмурый и озабоченный, шагал по опустевшей улице к штабу. В глаза бросалось множество японских флагов, вывешенных на домах.
Недалеко от Кондрашевской гостиницы прямо на виду у всех юнкера избивали каких-то людей в штатском.
— Послушайте, вы, олухи! — сказал Лисанчанский, уничтожающе поглядев на развоевавшихся юнцов. — Надо же соблюдать приличие, — и повернулся к арестованным: — За что задержаны?
— Господин офицер, я случайно проходил. Меня толкнули, стали бить, — пожаловался человек, похожий на приказчика.
— Отойдите в сторону. Вы?..
Лисанчанский отпустил еще человек трех. Остальные были по виду рабочими. Он прекратил дальнейший опрос.
— Господин офицер, зазря взяли! Вот крест святой...
— За что людей терзаете?
— Сами виноваты, — строго сказал Лисанчанский.
— Без вины виноватые, — возразил пожилой рабочий, хмуро посмотрев на офицера.
— Ну-ну, знаем... В городе осадное положение. Отведите их, — Лисанчанский махнул рукой, и юнкера, подталкивая рабочих прикладами, погнали их через площадь к длинному каменному забору. Через минуту раздался недружный залп.
В штабе суматоха и растерянность. Спешно упаковывали дела, жгли какие-то бумаги. У коновязи стояли оседланные кони, прядали ушами, когда близко рвался снаряд.
Гамов, громко топая сапогами, метался взад-вперед по комнате. Он отдавал распоряжения и тут же отменял их. Что теперь можно сделать, атаман сам не знал.
Полковник, у которого побывал Савчук, внешне держался спокойнее. Увидев Лисанчанского, он кисло улыбнулся.
— Кажется, это конец. Будем думать об эвакуации, — сказал он, нервно барабаня пальцами по столу. — Хотел поручить вам ликвидировать тюрьму. Но поздно — не доберетесь. Берите конвой, — продолжал полковник. — В государственном банке тридцать семь пудов золота — доставите в Сахалян. Лично будете сопровождать.
К тому времени, когда Зотов потерял надежду дождаться Лисанчанского, район оказался отрезанным.
Грохот стрельбы то стихал, то вновь усиливался, приближаясь к особняку. Два-три стекла были разбиты шальными пулями.
Сотник Суматохин с десятком офицеров и несколькими казаками готовил особняк к обороне.
— Ничего, Иван Артамонович. До ночи посидим за этими стенами. Их пушкой не прошибить. А там — уйдем, — утешал он сразу скисшего хозяина.
Безвыходность положения придала Зотову храбрости. Он взял винчестер и тоже стал на пост возле углового окна библиотеки.
Со злобой и остервенением он стрелял в каждого, кто появлялся в поле зрения.
— А-а, за моим добром... На, получай!
Вдруг клуб дыма поднялся вдали над крышами. Вспыхнул дом духовного ведомства.
Зотов выглянул в окно и чуть дольше помаячил в нем. Тут и вошла ему между глаз меткая пуля охотника-таежника.
Некоторое время спустя в библиотеку заглянул прихрамывающий сотник Суматохин. Глянул в окно, прикинул зону обстрела.
— Ага. Вот сюда и поставим пулемет, — сказал он, и мертвого хозяина бесцеремонно сбросили на пол.
...Настя все это время находилась внизу, на кухне, вход в которую охраняли два казака.
— Дяденьки, отпустите меня. Мне-то зачем погибать? — спросила она.
— Нельзя. Разболтаешь, сколько нас. Мало ли что.
Кутаясь в шубку, Настя поглубже втиснулась в угол между печью и капитальной стеной. Первый страх у нее прошел, и она теперь размышляла над своим положением.
Казаки хоронились от пуль за простенками, стреляли редко. Но сверху, из окон второго этажа, палили беспрестанно.
Красногвардейцы несколько раз пытались проникнуть в дом. Как поняла Настя, эти попытки стоили жертв.
«Вот погибают люди... из-за иродов», — думала она. Все в ней бурно протестовало против того, что делали Зотов и Суматохин. Она не знала, что хозяина уже не было в живых.
— Гляди-ка, чего-то они соображают, — выглянув в окно, сообщил казак помоложе.
Второй чертыхнулся и зарядил винтовку новой обоймой.
— Как бы не подожгли, — озабоченно сказал он. — Надо патронов еще принести, — и ушел, наказав первому следить за двором.
«Да, да... поджечь гнездо. Пусть горит! Пусть...» — Мысли Насти сразу приняли определенное направление. Она быстро оглядела помещение и незаметным движением схватила с полки коробок спичек.
— Послушай, барышня, водочки тут нет? — просительно улыбаясь, сказал оставшийся казак.
— Водки?.. Ах, да, да. В той комнате, в буфете, — быстро сказала Настя.
Едва казак скрылся, как Настя метнулась в противоположный угол, в мгновение ока отвинтила крышку полутораведерного бидона с керосином. Опрокинув посудину, она проследила, как керосин потек через кухню, спокойно перешагнула лужу и сняла с двери засов.