— Клим, отвечай. Нахожусь над городом, тебя не вижу. Отвечай.
Нет, это не сон. Это Лобов зовет его! Иван сейчас над городом, он ищет и никак не может найти его.
— Иван, я здесь! — закричал Клим. — Я здесь, меня держит игуанодон! Иван!
Волнение перехватило ему горло, и он замолчал, весь превратившись в ожидание. Но Лобов словно и не слышал его.
— Клим, я над городом. Тебя не вижу, отвечай! — устало повторил он.
— Иван! — снова закричал Клим и осекся. Он вспомнил, что надо включить передатчик, иначе Лобов не услышит его. Надо освободить хотя бы одну руку!
Клим задергался, забился в объятиях равнодушного гиганта. Он напрягся в последнем неимоверном усилии, которое удесятерялось амортизаторами скафандра. Лапы игуанодона подались, но, почувствовав, что жертва может ускользнуть, ящер тоже поднапряг силы, и Клим бессильно обвис.
— Эх, Иван, — прошептал он и уронил голову.
— Клим, тебя не вижу, отвечай! — постепенно затихая, звучал голос Лобова.
Отчаяние Клима уступило место бессильному равнодушию. Он будто засыпал, но мысли его вертелись с сумасшедшей скоростью, образуя пестрый хоровод, порождавший неземные, неведомые доселе диковинные образы.
Клим увидел перед собой приземистое здание с маленькими, похожими на иллюминаторы окнами. Игуанодон подошел к зданию вплотную, остановился перед узкой массивной дверью и осторожно опустил Клима на землю. Это нисколько не удивило Клима. Он уже знал, что именно так и только так должен поступить этот ящер.
Издав короткий хриплый рев, игуанодон повернулся и, переваливаясь с боку на бок, зашагал по направлению к кустарнику. Клим проводил его равнодушным взглядом и повернулся лицом к двери. Теперь она была приоткрыта, а на пороге, свободно выпрямившись, стояло изящное, гибкое, почти бесплечее существо. Его глаза со щелевидными зрачками пристально смотрели на Клима.
12
На «Ладоге» никаких изменений не произошло. Родин спал спокойным, здоровым сном, только одеяло, которым его заботливо укрыл Лобов, было скомкано и свисало на пол. Командир «Торнадо» облегченно вздохнул и, поймав себя на этом, усмехнулся. Казалось бы, что может случиться в непробиваемом, надежно запертом корабле, а вот на тебе — Лобов и удивился и обрадовался, что все в порядке. Сказывалась непрерывная цепь неожиданностей и постоянное нервное напряжение. Долго так не выдержишь, нужно предельно форсировать поиск.
Прежде чем заняться Родиным, Лобов покопался в мусоре, который валялся на полу, и быстро нашел то, что искал, — два использованных розовых инъектора, применяемых для борьбы против неизвестных заболеваний. Будь он повнимательнее, инъекторы можно было бы найти еще во время первого визита. Алексей прав, экипаж «Ладоги» посетила какая-то инопланетная болезнь. Страшная болезнь, если судить о ней по поведению Штанге. И хотя Родину теперь более всего нужен покой, во имя всеобщего блага его следовало привести в чувство и расспросить.
Лобов выбрал в аптечке сильнодействующий нейростимулятор и ввел в вену биолога, а затем произвел инъекцию глюкозы и аминокислот. Теперь оставалось ждать.
Минуты через три лицо Родина порозовело, он беспокойно заворочался и открыл глаза. Увидев фигуру, склонившуюся над ним, он вздрогнул и испуганно откинулся к самой стенке.
— Кто? Кто это?
— Спокойно, Дан. Я командир «Торнадо» Иван Лобов. Мы несколько раз встречались на базе.
Присмотревшись к лицу Лобова, которое было хорошо видно за прозрачным забралом. Родин успокоенно вздохнул и опустился на подушку.
— Лобов, знаю, — прошептал он.
— Почему вы испугались? — мягко спросил командир «Торнадо».
— Не знаю, — после паузы ответил Родин, — мне стало почему-то страшно, и все. Я… я болен?
— Да.
Родин медленно провел ладонью по лицу.
— А где Юст и Нил?
Несколько секунд Родин неподвижными глазами глядел на Лобова, потом пожаловался:
— Ничего не помню. Теснятся какие-то образы… ничего не могу вспомнить, все в тумане.
— А как вы себя чувствуете?
Родин виновато улыбнулся.
— Слабость. Тяжесть во всем теле, точно его залили свинцом. А в голове пустота. Знаете, у меня такое было после контузии, когда я несколько часов провалялся без сознания. Но, в общем-то, я ничего. Долго болел?
— А почему вы думаете, что болели?
— Я отлично помню, как заболел! Поднялась температура, и мне стало совсем худо.
— Как случилось, что вы заболели?
— Как?
Родин потер себе лоб, пожал плечами.
— Трудно сказать наверняка, но, по-моему, из-за птеродактиля, разумного птеродактиля.