— Потому что ты моя плоть и кровь. Мать имеет право знать, что её сын влюбился.
Мама смотрела на меня, пытаясь определить, попала ли она в точку, пока я спокойно пережёвывал еду.
— Ага! Всё-таки дело в девушке, — ликующе произнесла она, слегка посмеиваясь.
Я не мог скрыть улыбку, появившуюся на моём лице.
— Возможно.
— Значит ли это, что ты тоскуешь по той девочке с Аляски?
— Это и есть та девушка с Аляски. — Я поведал ей историю о том, как встретил Кэт в метро. — Её квартира сгорела, и я предложил ей пожить у меня, пока она не встанет на ноги.
Мамино лицо озарила радость. Можно подумать, эта женщина никогда не видела меня таким раньше.
— Я должна с ней встретиться! — заявила она тоном, не терпящим возражений.
— Мы не вместе, мам. Я не могу тебя с ней познакомить. Она очень пугливая.
Мама молча ела, уставившись на меня своими проницательными серыми глазами. Я видел этот взгляд прежде. Она будто пыталась использовать своё шестое чувство, чтобы прочесть мои мысли.
— Но ты всё ещё любишь её.
Эти слова застали меня врасплох, и я чуть не подавился роллом. Сделав глоток воды, я кивнул.
— И не перестанешь любить, — выдала она, положив салфетку и откинувшись на спинку стула с самодовольной улыбкой на лице.
— Нет. Я никогда не смогу её разлюбить.
К радости Лизы, я ушёл с работы в пять. Хотя до этого у неё не получалось уехать домой вовремя два дня подряд.
— Мой муж передаёт тебе «спасибо», — пропела она на пути к выходу, раскачивая своей сумкой в такт бёдрам.
Учитывая расписание поездов, я мчался домой так быстро, как только мог. Я жаждал увидеть Кэт, пытаясь доказать самому себе, что происходящее не плод моего воображения.
И столкнулся с Кэт в холле перед лифтом.
— Куда ты собралась? — поинтересовался я, когда она вышла из лифта.
— В свою квартиру. Хочу проверить, уцелело ли что-нибудь. — Она пожала плечами и внимательно посмотрела на меня с отсутствующим выражением лица.
— Можно мне поехать с тобой?
— Как хочешь.
— Тогда пошли. Давай возьмём мою машину.
— Нет. — Её взгляд встретился с моим. И в этот момент Кэт позволила мне увидеть это. — Мне нужно время, чтобы подготовиться.
В метро она практически не говорила, давая односложные ответы на мои вопросы о том, как прошёл её день. Как бы я ни старался, но не смог отвлечь Кэт от охватившего её уныния. Поэтому я просто присел рядом с ней и при первой же возможности взял за руку. С недовольным взглядом она опустила глаза на наши ладони.
— Мне не нужна твоя жалость, — сказала она, пытаясь отстраниться.
Я крепко сжал её руку.
— Это не жалость, — произнёс я, наклонившись к ней так близко, что можно было разглядеть веснушки на её носу. — Между жалостью и поддержкой есть разница.
Её глаза вспыхнули, но она не отстранилась от меня. В этот момент я увидел проблеск прежней Кэт, той, которая на каждом шагу бросала мне вызов.
— Какого чёрта ты улыбаешься? — спросила она.
Я пожал плечами и, оглянувшись, заметил, что поезд подъезжает к станции.
— Наша остановка, — объявил я и потянул девушку на выход.
— Этого не может быть, — произнесла Кэт, когда мы зашли в тёмную квартиру.
Я стоял в ужасающей обстановке, уверенный, что моя челюсть оказалась на полу. Чёрные стены, штукатурка обвалилась, а пол завален мусором и кусками утеплителя, упавшего с обгоревшего потолка. Единственными узнаваемыми вещами в квартире оказались металлические прутья, которые некогда были кроватью Кэт, и металлический складной стул, у которого, на удивление, оказалась опалена только одна ножка.
— Мои вещи!
Кэт побежала в другой угол комнаты и присела над чем-то, что, казалось, было очень важно для неё. Она перерыла груду обгоревшей ткани и вытащила обугленную тетрадь на кольцах. Прикрыв рот рукой, Кэт прерывисто вздохнула. В недоумении подойдя ближе, я коснулся её плеча, не зная, что сказать. Что вообще можно сказать человеку, который потерял всё? Она повернулась ко мне с широко распахнутыми глазами, приоткрыв губы, будто хотела что-то сказать, но не могла найти слов. Когда Кэт встала на ноги, я схватил её за плечи и притянул в свои объятия. Но она принялась бороться со мной, пытаясь выкрутиться из моих рук.
— Чёрт, ты позволишь мне тебя обнять? — спросил я, тратя немало сил, чтобы удержать её на месте. — Я пытаюсь тебя утешить.
— Отпусти, — выпалила она, упираясь руками мне в грудь. — Твои объятия не могут волшебным образом всё исправить.
В раздражении я провёл рукой по волосам.
— Тогда скажи мне, что я могу сделать, чтобы это изменить.