Внутреннее море Японии — величайшая гавань в мире. Нет дня и ночи для этого моря, один лишь туман приносит ему отдых, но и в тумане звенит, вопит и светится огнями оно, потому что и в тумане не может замереть жизнь трех больших островов, разбросавших по берегам его свои заводы, фабрики, доки и склады.
Скрючившись вдвое, Валлеш погрузился в цилиндр и быстро завинтил крышку. «Держись за поручни», услышал он совет Гоциридзе и стад шарить по стенкам, чтобы найти эти поручни, но руки его вдруг оказались заняты — он стоял на них, болтая ногами; видно, цилиндр, всплывая, перевернулся вверх дном. Потом его резко качнуло и медленно повлекло вверх. Обозначился перед глазами светлый кружок иллюминатора, но Валлеш никак не мог понять, на поверхности он или еще в глубине. Так прошло минут пять. Нащупав сигнальную кнопку, Валлеш дал один звонок и рискнул открыть верх цилиндра. Сейчас же руки его стали мокры. Он похолодел и бросился завинчивать купол. Переждав минуты три и дав еще раз сигнал спокойствия, он решит, что теперь откроет верх без всякой боязни. Вода по-прежнему сочилась в цилиндр, но Валлеш быстро откинул крышку и поднялся во весь рост. Цилиндр давно достиг поверхности, свежая волна валяла его с боку на бок, окатывая верх. Упираясь в стенку цилиндра коленями, Валлеш поднял бинокль и оглядел ночь у берегов Курэ. Глаз штурмана дальнего плавания не только видит, но и воображает. Он раскрывает существо силуэтов, громоздких теней или значение огненных точек на мачтах и мостиках пароходов.
Сегодня море жило необычно после вчерашнего дневного сражения у Цусимы: оно гудело, кричало, светилось. Звонкий гул молотов по корабельным обшивкам, скрип подъемных кранов и пение грузчиков угля неслись отовсюду. Вдруг недалеко раздавался сигнал тревоги — истошный вой сирены проносился звуковой молнией, и тьма падала на порт и море. Еще тарахтела не остановленная лебедка, еще допевал печальную песню голос грузчика, но тишина валила и эти последние звуки деятельности.
Все замирало. Лишь в небе, высоко под звездами, стрекотал дозорный самолет.
Проходила минута-другая, и шакалий вой сирены вновь поднимал ночь на ноги. И опять начиналась песня грузчиков, и опять звонко били молоты по корабельной стали.
Привыкнув к темноте, Валлеш всмотрелся в очертания береговой линии, запомнил два громадных корабельных силуэта справа по носу и белесые металлические шашки нефтяных резервуаров за кормою. Потом он завинтил крышку и медленно, подчеркивая отсутствие опасности, дал три звонка. Цилиндр дрогнул и пошел вниз.
— Да здравствуют штурманы! — услышал он сквозь крышку цилиндра веселый голос командира и стал вылезать.
Не медля ни минуты, Л-91 всплыла на поверхность.
— Большая спекуляция тут нужна, — задумчиво сказал Гоциридзе, определив обстановку. — Охота есть все потопить, а чем, кацо? На такое море десять лодок — и то мало. Тут надо спекульнуть с большим чувством! — повторил он еще раз и покачал головой.
Но медлить было нельзя.
— Орудие!
Гоциридзе решился на крайние меры: бомбардируя артиллерийским огнем нефтяные резервуары, в надводном положении атаковать торпедою пароход у пристани, перенести огонь на второй пароход у стенки и торпедировать грузную низкую тень, что виднелась слева по носу, затеи уйти в глубину и ловить противника, став под который, двинуться в Корейский пролив.
Вторым выстрелом был подожжен резервуар. Ночь вспыхнула и погубила операцию. Берега мгновенно погрузились во мрак, сине-золотые ножи прожекторов бесшумно заскреблись один о другой на окраине неба. На пароходе пробили полундру.
— Носовая, огонь!
Торпеда разорвалась под пароходом и свернула набок легкую пристань. Раздался тревожный гудок. Не задерживаясь, Л-91 неслась к большой низкой тени — это был караван морских барж, груженных двуколками. Обогнув его, она вынеслась в освещенный круг моря, разбуженного тревогой, но не испуганного, а весело деятельного.
— Пулеметы! Да здравствует паника! — крикнул Гоциридзе.
Пулеметы гасили огонь за огнем, звук за звуком, движение за движением. Л-91 входила в темноту и растворялась в тенях шхун, сампанов, и мелких баркасов, гурьбою спавших посредине залива.
— Замедленный?
Маленький бомбомет, глухо покрякивая, стал быстро разбрасывать свои предательские снаряды на безлюдные палубы барж, нефтянок и угольщиков.