А что же Александр Блок?
Может, он забыт после Прекрасной Дамы самого Владимира Бояринова?
По счастью нет, о чём говорят все разделы «Испытаний», по которым идут, то озаряя безмерной радостью, то наполняясь бесконечным чувством тоски, стихи о любви.
Непохожесть Владимира Бояринова как Поэта на своих собратьев по перу кроется, прежде всего, в непохожести его души, которая (у истинного Поэта она всегда одинока, как было с Пушкиным, Блоком, Есениным и Твардовским) сама диктует нужное Слово, – точно выдыхая его из своих, ещё никем не обнаруженных, лёгких, как это произошло в великолепном заглавном стихотворении «Испытаний»:
Уводила дорога меня,
Над седыми холмами пылила.
На исходе четвёртого дня
Мне открылась земля, как былина.
Ни огня и ни звука вдали,
Только степи ковыльного ситца,
И тогда я у древней земли
В добрый час на ночлег попросился.
Уводила меня не мечта,
Приютила не чья-то забота.
Да простят меня эти места,
Если я потревожил кого-то.
Птица вскинулась, кинулась прочь,
Схоронилась в траве, как подранок.
Я услышал в степи в эту ночь
Скрип тележный и плач полонянок.
Уже в этом запеве книги Владимир Бояринов – поэт-историк: ключевые фразы в этом великолепном стихотворении – былины, тележный скрип, плач полонянок – соединяют собою все прошедшие времена России – от нынешних до времён мифов и легенд, то есть до былинного эпоса народа, и в плаче полонянок слышится уже не мифический плач русских женщин во время половецких набегов, а угадывается плач самой Ярославны на крепостной стене Путивля, которая обращалась к силам природы спасти ей мужа князя Игоря, находящегося в половецком плену.
Чтобы по-настоящему осмыслить лирику Владимира Бояринова, его творческое «Я», хочу привести стихотворение, завершающее «Испытания», как духовный венец всей книги:
Падали снежки,
Перепалывали,
Мужики мешки
Перекладывали.
Три сынка
С отцом.
Три мешка
С овсом.
На салазки —
Три мешка.
Три побаски,
Три смешка.
Развязали ремешки.
Порассыпалисъ смешки.
Шутки – прибаутки
Расклевали утки.
Гусаки гогочут,
Курицы хохочут.
Отойдите в сторону,
Дайте клюнуть ворону —
Пусть он рассмеётся,
Надо мной не вьётся.
О народности этого стихотворения, об умении Поэта великолепно пользоваться коротким поэтическим размером можно написать целое литературоведческое исследование.
Как видно из приведённых стихов Владимира Бояринова, можно стопроцентно утверждать – перед нами Мастер, а его Муза удивительно раскрепощена – ритмически, поэтическими тропами, той, поистине блоковской, виртуозностью и тематическим разнообразием, которые опираются на почву судьбы народной, которые говорят о том, что на современном поэтическом Троне – подчерку ещё раз – находится Мастер, что всевидящими очами Слова осматривает всю поэтическую реку, устремлённую от Гомера в будущее – к извечному Слову Создателя.
Бояринов приближает своё земное Слово к извечному Слову Творца, отдавая духовную дань благодарности
Тому, Кто дал Поэту возможность высказать себя, свою неутоляемую душу, – хотя до конца высказать себя Поэту, слава Богу, не дано.
Когда однажды речь зашла о символизме, Александр Блок сказал, что он всегда был впереди символизма, а Владимир Бояринов имеет полное право сказать о себе: «Я всегда был впереди себя».
Быть впереди себя – это значит вечно идти к себе – к себе новому, иному, завтрашнему, – приближаться к тем великим стихам, что ещё не написаны, а они – эти ненаписанные стихи – всегда лучше написанных, – таков закон Поэзии, если исповедует его Поэт, а не стихотворец, между которыми пролегла неодолимая для стихотворца река Поэзии, – в ней тонет любая посредственность.
Кое-кто говорит, что у Бояринова нет гражданственных стихов, поэзии патриотической.
Да, ныне у нас объявились профессиональные «патриоты», присвоившие себе – единственным и непогрешимым – право вещать патриотические истины в последней инстанции, стопроцентно подтверждая слова Толстого: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя».