Просвещенные и посвященные знают, что лучше русского языка на земле не сыскать по выразительности, ассоциативности, корневой образности, изящного, многозначного, в одно ухо входящего в другое выходящего, подвижного, летающего под облака орлом, серым волком по земле рыскающего и белкой по древесам. Ты, Бояринов все эти качества нашего орудия знаешь. Знает и наше Православие, самая приближенная к Творцу религия, Его величие и аскезу. Это жизнь среди всех и для всех… Это и будущее, и начало.
Однако человек ограничен не только телом своим. Он устает от жизни и уходит, чтобы пополнить резервуары быстро уходящей энергии, в этом свидетель твое стихотворение «Буду жить на старой даче, между мхов и лопухов…» Володя, когда у некоторых краплёная колода, они все кричат о новом и новейшем, всё по-новому, да по-новому, а когда же по-доброму? Когда же энергопотенциал окажется на нуле, то подобно Рубцову скажут: «За все хоромы я не отдаю Мой низкий дом с крапивой под оконцем…» И я тебя понимаю, что ум – великий убийца – он отпускает душу на волю:Раньше складывал в тетради
Всё, что помню и люблю,
А теперь сижу в засаде:
Мысль появится – убью!
Сказал, как выстрелил, что ж, издержки нашей профессии, не всем же заглушать грусть свою вином…
Перлы поэтические рассыпаны повсеместно: Пора отречься от свободы в угоду бойкого пера… Приговорен я к высшей мере – гореть на медленном огне… Где мое сердце упало, там похоронена мать… Как рванёт однажды точка, так вселенную родит… Мысль глубокая, ты, как знаток сказок, знаешь Кощея: смерть его – на кончике иглы, но и новая жизнь – на кончике иглы… «Весна идет – и зацвели Подснежники в оленьих взорах»…
Вот отдохнул на старой даче и пошли-поехали удалые стихи: «Ляжет грусть через Русь, я повдоль пройдусь». Чудо поэзии! А вот – чудо из чудес – твой Пётр. Стихотворение своей необычностью, меткостью, бесстрашием в своей правоте сшибает с ног!Мы Россию крепко любим,
Мы ей голову отрубим, —
Не ходить же молодой
По Европе с бородой!
Мы присвистнем молодецки,
Мы вам крикнем по-немецки:
От ревнителей пера
Императору: Ура!
А вот стихотворение «Без шуточек» с намёком, ассоциативное, малостопное по размеру, с кажущейся простоватостью, с хитрецой и ухмылкой, где забытый ныне дедушка Крылов Трифона величает Тришкой, трёшкой:
Из-под кафтана тришкина
Достану томик Пришвина,
И жизнь в родном краю
В момент перекрою!
Вот, Владимир опять на ум мне пало беспокойство, что поэзия станет уделом немногих, ведь молодёжь нынешняя не знает русского языка и литературы, и боязно, что несмотря на богатую культуру некому её будет толковать, не поможет ни Владимир Даль, ни равноапостольский князь Владимир Красное Солнышко. Как знать… я сомневаюсь, что школьники знают басню «Тришкин кафтан»… А, может, я превратился в профессионального ворчуна от литературы?.. Вселяет веру твой Пётр лесоруб и дровосек:
Он – Юпитер, он – кондитер,
Он испёк чудесный Питер,
Что на краешке стола
Во главе стоит угла!
Я затрудняюсь определить это стихотворное явление: раешник? – Нет.
Частушечная хватка здесь налицо, как выеденное яйцо. Не знаю. Ты, товарищ Бояринов, просто молодец во главе угла.
Формалистическая отличимость твоего стиха в смысле метрики, в ее малостопности, которая рождает легкость и простоту:Кто счастьем не светился
Уже на склоне лет,
Тот вовсе не родился,
Того на свете нет!
«Тот пасынок у Бога, Кто знать не знал любви». Хороший, чистый, душистый, образный русский язык служит тебе верой и правдой. Мало кто сейчас служит верой и правдой хотя бы отечеству…
У нашего Егорки
Больно глаз зоркий,
Одна беда —
Глядит не туда!
Сиди криво, а говори прямо. Если Богом не дано, то к любому кафтану или же смокингу, руки обломай, – не пришьёшь.
Ныне все бросились торговать «во все тяжкие», так, что порой и не помнят, что и кого продают… продают воду, воздух, планеты, Родину, отца с матерью, а еще своих предков – грех непростительный до скончания века. Как можно продать свой пупок, который предки тянули несколько тысячелетий, чтобы тебе родиться. Я понимаю, что больше всего зла происходит от невежества; но если не знаешь, слушай свое сердце и до помрачения ума веруй в Бога Иисуса Христа. Торговать можно, то есть суетиться, но все не должны этого делать, все должны работать, в широком смысле… У казака свои заботы. Они оскорблялись, когда их называли торгашами т. е. крама-рями. Крамныця, палатка, киоск… Кстати Омар Хайям в переводе – палаточник. Я иногда нашего Крамаренко подначиваю: «Витю, знаешь, як переводится твоя фамилия на русский? – Палаточник, торгущий мелким оптом». «Да?» – возвел он на меня свои серые выдающиеся очи. И мы расхохотались.