Где-то поблизости в лесах, граничивших с Псковщиной, действовали партизанские отряды. Как примкнуть к ним? На проселочной дороге выведали у крестьянки, в какую сторону держать путь. Самое опасное – перейти линию железной дороги, днем и ночью усиленно охраняемую.
Днем в той стороне неожиданно поднялась пальба, разгорелся настоящий бой – и разом затих. Выжидая, залегли в овсяном поле. На проселочной дороге появился старик – решили окликнуть, расспросить. Близость цели притупила осторожность, не хотелось думать, что все может повториться, как в автороте. Старик подтвердил: был налет партизан, и даже указал, в каком направлении скрылись.
Немного переждав, когда на закате над землей стелется марево, дымка, удачно проскочили через железную дорогу и залегли передохнуть в ржаном поле. Лежали недолго – в их сторону, от станции мчалась патрульная дрезина. За месяцы плена Лев присмотрелся к порядкам в немецкой армии: быстрота, четкость, беспрекословная исполнительность. Все отлажено, отработано, ни минутной заминки… Спрыгнув с дрезины, патруль на бегу разворачивается в цепь, впереди – натасканные собаки. Стрельба – один из группы ранен…
В лагере началась «обработка». Цель – выбить признание, что они партизаны, а если не партизаны, то кто? Всех пятерых бросили в круг, в ход пошли кулаки, сапоги, доски…
Очнулся Лев в землянке, на соломе, распухшими губами не пошевелить, вся голова в запекшейся кровавой корке. Полицай, приносивший воду и кусок хлеба, сочувственно вздыхал: отсюда дорога только на расстрел. Их и расстреляли бы как партизан, но тот, что был ранен на ржаном поле, в агонии признался, кто они и откуда бежали.
На другой день всех пятерых бросили в кузов машины и отвезли в лагерь военнопленных. Здесь пути-дороги молодого красноармейца и старшего лейтенанта разошлись. Но оказалось – ненадолго.
На территории лагеря у ворот лежала бочка, на которую бросали пойманных беглецов и били резиновыми шлангами, залитыми свинцом. 50 ударов не выносил никто – казнь хуже расстрела. Старший из немцев, стоявший у бочки, взглянув на новичков – избитых, истощенных, не способных держаться на ногах, – распорядился: «В партизанскую камеру!». Видно и так, что не жильцы.
«Партизанская камера» оказалась узким застенком с окном, заколоченным досками, – не определишь: день ли, ночь. Одни стояли, прижавшись спиной к бетонной стене, другие у их ног на корточках дремали. Потом менялись местами. Уходившие по вызову не знали, что их ждет: край рва или переброска в другой лагерь.
Беглецов из автороты выпустили на территорию лагеря через две недели. Застенок превращал военнопленных в доходяг; Лев едва передвигал ноги. Его место в бараке оказалось рядом с нарами бывшего военного инженера-ленинградца.
– Ты недолго протянешь, – определил его состояние инженер. – Я насмотрелся… Сделаем так. Завтра перед разводкой я вынесу тебя наружу, положу около дверей. После разводки бараки обходит переводчик Игорь.
Он ленинградец, поговори с ним. Что ты теряешь?
Так и сделали. При упоминании Технологического института переводчик спросил, на какой кафедре он работал.
– На кафедре физики.
– Там был сотрудник – высокий, в очках…
Лев назвал фамилию, имя, отчество физика.
– Это мой друг. – И, помолчав, решил: – Полежи пока в бараке, я подумаю…
Через два дня переводчик забрал Льва к себе – в отдельную комнату, находившуюся в хозяйственной постройке. Никто из немцев и полицаев туда не заглядывал. Кормил Игорь больного со знанием дела, начав с двух ложек рисовой каши. Молодые силы набираются быстро, если рядом в досягаемости цель…
Гудков исчез из лагеря, и Каждан был уверен, что старший лейтенант уже у партизан. Поправившись, он стал выходить на работу – чаще всего его направляли с группой пленных, обслуживавшей лазарет на окраине городка.
Решение не переменил – бежать, – но как попасть к партизанам? На кухне, где пленные выполняли разные хозяйственные работы, он обратил внимание на одну из вольнонаемных девушек – Лизу. Чувствовал: ей можно доверять. Девушка тайком подкармливала: кусок хлеба, кулечек сахара…
Лев рассказал ей, как оказался в окружении, как попал в лагерь, бежал из него, как оказался в Латвии; не скрыл и свои намерения. Лиза, видимо, доложила старшим и ожидала решения. Наконец сообщила названия деревень – целую цепочку, которую он должен миновать на пути в партизанский край.
Конкретного плана побега у него не было. Это Гудков с его военной подготовкой все делал с дальним прицелом. Лев полагался больше на случай…