– Это Клим, – ответил из-за двери веселый голос. – Давай открывай! Или будешь держать на пороге?!
Степан узнал голос и глянул в дверной глазок. На лестничной клетке стоял высокий худощавый блондин с короткой стрижкой в наглаженном костюме. Это был майор милиции Клим Андреевич Гудков – старший оперуполномоченный убойного отдела городского УВД. Они много общались по работе, когда Степан работал следователем в том же УВД. Чем он был обязан подобному визиту? Друзьями они не были. Неужели по его душу?
Степан с бьющимся сердцем открыл дверь.
– Привет, – улыбнулся во весь рот Клим. За его спиной нарисовались двое оперативников из отдела и старший следователь следственного управления Алексей Горкер.
– Если хотите меня арестовать, то покажите бумаги, – пробормотал Степан, прикидывая, как действовать дальше. – В чем меня обвиняют?
– Да ладно тебе, мы же вместе работали, чего быкуешь? – обезоруживающе улыбнулся Гудков. – Тебе надо поехать с нами и кое-что уточнить. На тебя тут заявление написали, и надо разобраться.
– А чего вы всей толпой заявились? – недоверчиво поинтересовался Степан. В голове он перебирал варианты, кто бы мог написать на него заявление.
– Ну, я знаю, какой у тебя крутой нрав, а кроме того, нам сказали, что ты совершенно съехал с катушек, – пояснил опер, – вот и подстраховались. Не хотели, чтобы ты глупостей натворил.
– А кто это сказал, что я свихнулся? – хмуро уточнил Степан и предположил: – Это случайно не из электросетей? Так они сами на меня наехали.
– Вот поедем и разберемся, – уклончиво ответил Гудков.
– Ладно, – согласился Асколов, криво улыбаясь. – Можно мне одеться?
– Естественно, мы подождем, – кивнул Гудков и вошел в прихожую. За ним втиснулся опер Гена – детина исполинских габаритов.
– Я заехал в больницу и «снял» побои, вот справка. – Степан взял с тумбочки справку и протянул Гудкову. – Так что я тоже могу на них написать заявление.
– Значит, напишешь, – пробормотал Гудков, рассматривая справку. – Ладно, что мы все о работе да о работе… Как у тебя вообще, после увольнения из органов? Сейчас с работой туго.
– Нормально все, – ответил Степан, натягивая брюки.
– Нормально – это хорошо, – кивнул Гудков, прохаживаясь по коридору. Осматриваясь, он заглянул на кухню и заметил: – Живешь, прямо скажем, небогато.
– Ну, на меня деньги и в самом деле с неба не валятся, – буркнул Степан, заправив рубашку в брюки и поправляя складки. – Слушай, Клим, а нам обязательно куда-то ехать? Что, нельзя разрулить ситуацию на месте? Давай я с ними встречусь, поговорю… Думаю, они заберут свое заявление.
– Нет, – Гудков был непреклонен, – сейчас в управлении министерская комиссия, поэтому будем делать все по правилам. Да и дело надо закрыть как можно быстрее, иначе ты нам всю статистику испортишь. Мы тебя даже довезем с ветерком. Не придется самому топать завтра по повестке.
– Мужики, какие вы все-таки добрые и заботливые, – с иронией заметил Степан, направляясь в коридор.
– Что есть, то есть, – улыбнулся Гудков.
Надевая ботинки, Степан натолкнулся на тяжелый взгляд Гены, загородившего своим массивным телом дверь. В его мрачном лице не было ни намека на улыбку.
В душе у Степана зашевелились нехорошие предчувствия. Как можно беззаботнее он бросил оперу:
– Слушай, а давай повестку, и я завтра сам явлюсь.
– А давай без «давай». – Приветливая лживая улыбка соскочила с лица Гудкова. – Мы тебя сейчас отвезем в управление, запишем твои показания и отпустим. Не надо кочевряжиться. Я ведь стараюсь быть вежливым.
– Да я тоже, – хохотнул Степан.
У него внутри шла борьба. Что делать, поехать с ними или оказать сопротивление и сбежать? Если он поедет, его, возможно, не отпустят, будут держать в камере до суда, а потом – суд и срок. Поскольку тяжелых увечий он никому не наносил, есть вероятность отделаться условным сроком. Знакомый адвокат имелся. А сознаться в чем-то, чего он не совершал, они его не заставят. Раз в управлении комиссия, то и пытать сильно не посмеют. Второй путь предполагал оказать активное сопротивление работникам правоохранительных органов, что влекло за собой более тяжелые последствия, и условным сроком здесь и не пахло. Степан решил сдаться. Надев ботинки, он прошел в окружении оперов до милицейского «уазика».
Глава 2
Губернатор Павел Игнатьевич Юхно чувствовал, что еще немного, и он спятит от злости. Высокий, широкий в плечах, он напоминал добротный дубовый шкаф, облаченный в дорогой костюм от Армани. У него было много важных государственных и не совсем государственных дел, а тут приходилось бросать все и заниматься отпрыском, который без посторонней помощи даже задницу подтереть не мог. Шагая по больничному коридору, Юхно представлял, как сносит всех вокруг мощными ударами – медперсонал, больных. В молодости он занимался боксом и часто развлекался тем, что на спор врубался ночью в какую-нибудь незнакомую компанию, на беду тусовавшуюся в неосвещенном месте, и укладывал всех на асфальт одним ударом. Не жалел даже девушек. Ни одного спора он не проиграл. И главное, его ни разу не поймали. Ментам в то время было плевать на подобные «мелкие шалости». На каждом шагу грабили и убивали, в то время как его жертвы отделывались переломами да сотрясениями. Теперь Павел Игнатьевич себе такого не позволял, хотя в некоторые моменты очень хотелось вспомнить буйную молодость и проломить парочку черепов.