Гинек представил Менгарта. Командир наверняка знает о его неудавшемся браке. Вездесущий Сойка держит его в курсе событий. И, несмотря на это, они оказали ему доверие, предоставили краткосрочный отпуск, чтобы он мог решить личные вопросы. Ясно, что для выполнения подобных заданий высшему командованию нужны офицеры, выдержанные во всех отношениях. Интересно, на какой же результат от его поездки рассчитывают эти двое? Он даже испугался своих рассуждений. Неужели они полагают, что он бросит Шарку?
Шарку он не бросит никогда!
«А сможешь ли ты оставить ее одну? На такое большое время?!» Он невольно прибавил шагу. Шарку потерять ему никак нельзя, он и так уже многого лишился. Торопясь к старой школе, стоявшей посреди городка, он все сильнее и сильнее осознавал, что самые радужные перспективы не могут возместить простого человеческого счастья. Волнение, охватившее его после разговора с командиром, постепенно утихало. Полгода, а то и больше без Шарки. От такой разлуки он может много потерять.
Не следует ему одному решать судьбу их отношений. Он ведь знает, чем кончаются такие односторонние решения. Марика попыталась это сделать и…
Гинек остановился перед облупившимся зданием, где раньше учились первоклашки, и достал ключ. Правильно он рассудил: начинается школьный год, в обители романтиков, как они с Шаркой называли квартирку площадью не более 25 квадратных метров, было темно. Он решил переодеться, помыть руки и выйти встретить Шарку. Но, войдя в крошечную переднюю, он с удивлением обнаружил, что Шарка дома. На полке лежала ее сумка.
Она спала как ребенок. Губы были слегка приоткрыты, волосы разбросаны по подушке, дыхание ровное. На носу от летнего солнца высыпали веснушки. Она сердилась по этому поводу, считая, что они ей не идут. Но Гинеку они нравились.
В холодильнике он нашел холодный ужин. Когда он поел, пошел уже десятый час. Надо было будить Шарку, потому что подошло время идти на вокзал.
Он вошел в их гостиную, которая одновременно служила и спальней. Шарка лежала в таком же положении. Очевидно, первый рабочий день сильно утомил ее. С минуту Гинек размышлял, стоит ли нарушать ее сон, потом вырвал из блокнота лист бумаги и написал записку. «Все равно важный разговор нельзя заводить, стоя на пороге», — подумал он.
Сидя в вагоне поезда, идущего на Пльзень, он стал упрекать себя за то, что не разбудил Шарку. «Испугается еще», — подумал он. Однако, пересев в скорый поезд на Прагу, успокоился. «Шарка знает, зачем я еду в Липтовски-Микулаш. Это необходимо для нас двоих. Крайне необходимо».
Гинек попытался уснуть, но в голове мелькали события последних часов. Для Менгарта вопрос о его командировке решен. Но командировка куда? В один из советских учебных центров или непосредственно в часть? А как же Шарка? Для его начальников Шарка вообще не существует; тем более он обязан о ней думать.
Когда в купе проник утренний свет, Гинек вышел в коридор и сделал несколько приседаний. Ему захотелось смыть усталость водой из Вага, быстро несущейся по каменному руслу.
Только перед вокзалом в Липтовски-Микулаше он вспомнил, что приехал к своей законной жене.
Доктор Марина Ридлова ласково погладила маленькую пациентку по волосам и попросила мать девочки:
— Пани Крхнякова, будьте добры, пригласите следующего.
Не успела она продиктовать сестре способ лечения и дату, когда девочка пани Крхняковой взята на контроль, как раздался стук в дверь.
— Войдите, пожалуйста, — пригласила доктор.
В кабинет вошел Гинек. И выглядело это вполне естественно, будто расстались они утром, а теперь, проходя случайно мимо, он зашел к ней выпить чашку кофе. Самоуверенный и гордый. Она была не в силах произнести ни слова. Их взгляды встретились. Ей казалось, что время остановилось, а спину ее насквозь пробуравливают любопытные глаза медсестры Веры.
— Привет, — прервал тишину Гинек.
— Милости просим, — прошептала она. Взволнованная неожиданной встречей, она сказала сестре чуть дрожащим голосом: — Вера, если на прием больше никого нет, то вы можете идти обедать…
Рыжеволосая медсестра с большими, подчеркнутыми косметикой глазами медленно поднялась со стула, смерила оценивающим взглядом сначала свою начальницу, потом незнакомого, таинственного пришельца и как пава, выставляющая напоказ свои прелести, поплыла к двери. Прежде чем она ее открыла, пришелец сказал: