— Комната для ожидания пуста, я был последний. Мне не хотелось мешать вашей работе.
— Наверное, мне не надо торопиться с приходом, пани доктор? — несколько вызывающе спросила сестра и остановилась, ожидая ответа.
— Не надо, Вера, — подтвердила Марика.
Дверь кабинета захлопнулась, мелодия какого-то модного шлягера слышалась все слабее и слабее.
— Молодая, дерзкая, но, что касается работы, вполне надежная, — проронила Марика и растерянно, не зная, что делать с руками, указала на стул: — Садись. — Она неуверенными шагами направилась к умывальнику. — Кофе будешь?
— С удовольствием, — кивнул он.
Она занялась приготовлением кофе, стараясь успокоиться. Белый халат шел ей. Гинек впервые видел ее в рабочей одежде. «Собственно, нет, — поправил он себя мысленно, — тогда, на соревнованиях, она тоже была в белом, только блузка голубая». Она училась на втором курсе медицинского института, и бывшие ее подруги по медицинскому училищу уговорили помочь им в медицинском обеспечении легкоатлетических соревнований. Там Гинек с Марикой и познакомились. Марине был двадцать один год, ему на четыре больше; он тогда только сдал экзамены за четвертый семестр. Через два года, незадолго до окончания Гинеком высшего военного училища, они поженились. Марике оставалось учиться еще два года. А Душан Главка женился на подруге Марики по медучилищу Элишке на полгода раньше…
— Но сахара мы не держим, — улыбнулась Марика, извиняясь, и поставила перед ним чашку. — Бережем фигуры. Разве что сходить к стоматологам?
— Не надо, — отказался Гинек. — Нужно уметь глотать и горькие пилюли.
Если она что-то в Гинеке и не переносила, так это его реплики, подобные этой. Она ничего не имела против его оригинальности. Изрядная порция иронии, часто граничившей с сарказмом, ей не мешала, она даже уважала его за то, что он не умел лицемерить, но злилась, когда он с легкостью относился к серьезным вещам.
— Когда ты приехал? — пропустила она его неприкрытый намек.
— Два часа назад.
— Был дома?
Этим вопросом она сбила его с толку. Сколько же он не был в своем доме здесь? Гинек заглянул в глаза Марики, заметил в них искорки надежды. Однако он не собирался их раздувать.
— Нет, не был. Искорки погасли.
— Почему ты не подавала на развод, Марика? Ведь мы же с тобой договорились.
Она молчала, не отводя отсутствующего взгляда от чашки, и нервно поигрывала ложечкой.
— Я полагаю, — продолжал Гинек, — что нет никаких оснований продолжать наш формальный брак.
— Ты хочешь сказать, что мы с тобой были несчастливы? — спросила она.
— А ты хочешь сказать — счастливы? — ответил он вопросом. — Согласен, взаимные симпатии переросли в любовь. Мы любили друг друга. Я даже позволю себе утверждать — в большую любовь. Один был готов сделать для другого что угодно, и тем не менее все рухнуло. — На минуту он задумался. — Я размышлял над этим несчетное количество раз, искал ошибку, которую мы допустили, но не нашел. Ты была милой, заботливой, преданной женой, какую я всегда желал. Только позже я понял, в чем была наша беда. Каждый был готов сделать для другого что угодно, но только не самое главное. Мы не были готовы уступать друг другу… Марика хотела возразить, но Гинек жестом показал, что еще не все сказал.
— Знаю, ты будешь доказывать, что у тебя здесь одинокие родители, которые всю жизнь работали в поте лица, чтобы построить тебе дом, которые воспитали тебя, помогали во время учебы, и, конечно, они не заслужили того, чтобы ты убежала от них на другой конец страны и оставила их без помощи. Против этого у меня есть только один аргумент. Я получил образование за государственные деньги, и государство, в данном конкретном случае армия, по вполне понятным соображениям послало меня туда, где я нужен… Так мы спорили бы до бесконечности, Марика. Это бессмысленно.
Гинек встал, засунул руки в карманы легких летних брюк и прошелся по комнате. Марика рассеянно подравнивала стопку медицинских карт. Ей было больно слышать, как он говорит об их прошлом: «Мы любили друг друга», «Ты была милой, заботливой»… Разве она не хочет относиться к нему так же и сейчас? Разве она не осталась ему верной?..
— Согласись, что из нашей ситуации нет иного выхода, тем более что мы оба пришли к такому выводу… Слушай, мы же живем не в средневековье, когда супруги имели обыкновение жить отдельно, каждый в своем замке. — Гинек наклонился над столом. — Ты даже не пошла на компромисс; меня могли бы перевести куда-нибудь поближе, к примеру, в Южную Моравию.