Гинек опять зашагал по кабинету. В голове его мелькнула мысль, что разговор пошел не в том направлении, как было задумано. Ведь Гинек приехал сюда не для того, чтобы что-то сохранять, он здесь для того, чтобы решительно покончить с игрой в любовь, притворством Марики. Если до сих пор она считала свидетельство о браке достаточным средством для сохранения их брачных связей, то глубоко ошибалась. Он не намерен обижать ее, но и поддерживать ее иллюзии тоже не собирается.
— Наверное, Марика, сбой произошел раньше. Я возьму вину на себя. Напиши в заявлении, что я лгал, обещая тебе остаться в Микулаше. Напиши что угодно, только бы со всем этим покончить.
— Ничего не напишу, — резко подняла она голову. — Ничего, понимаешь? — Закрыв лицо руками, она расплакалась. Марика никак не могла понять, по какому праву Гинек хочет уничтожить все прекрасное, что между ними было. В чем ее вина? В том, что она избрала профессию детского врача? Хороших мест не так уж много, а в Липтовски-Микулаше ей повезло. «Элишка тоже работает в здравоохранении, но она медсестра, а я врач…» Маришка упорно нагромождала пирамиду причин, по которым она не могла покинуть родной город. «От родителей мы получили весь верхний этаж виллы, ну зачем, спрашивается, ютиться где-то в снимаемой комнате или в общежитии и мечтать об ордере на квартиру в блочном доме? Тем более что я должна готовиться к аттестации… Дома для этого самые лучшие условия. Неужели это трудно понять? Может, жена действительно должна следовать за своим мужем, но почему не может быть наоборот?!»
— Ты меня слушаешь? — Гинек положил руки Марике на плечи. — Марика! — решительно сказал он. — Я подам на развод сам, имей это, пожалуйста, в виду. Мне было бы неприятно, если бы ты стала искать повод для затягивания судебного решения.
Марика ничего не сказала, она как будто не слышала, что говорит Гинек. Она думала сейчас о том, что еще никогда он не был так необходим ей, как сегодня. Его неожиданное появление в кабинете ошеломило ее. Марине вдруг очень захотелось обнять своего мужа, взять под руку и уйти с ним куда угодно, хоть на край света. Ведь еще не поздно…
— Я разводиться не буду. Я люблю тебя, Гинек, — проговорила она тихо.
Даже если бы через руки Гинека прошел электрический ток, он не оторвал бы их так резко от плеч Марики.
— Зачем ты лжешь? Зачем так бесстыдно лжешь? За последний год мы виделись дважды, в предыдущий — пять или шесть раз. В Борек за все это время ты приезжала ко мне всего несколько раз. Даже в общежитие не зашла посмотреть, как я живу. Не видела гору банок от лечо, грязные воротнички рубашек, которые я стирал под краном в общей умывальной комнате. Что ты помнишь? Наши жаркие объятия в спальне у, Главковых, когда мы обещали друг другу начать нормальную семейную жизнь? Свою часть наших замыслов ты безвозвратно увезла с собой. Когда я приехал за тобой, твои условия звучали все так же абсурдно: Липтовски-Микулаш или ничего. Ты обрекла на крах нашу супружескую жизнь, так зачем же лгать? — Гинек на секунду замолчал. — У меня есть другая, Марика, — сказал он затем. — У меня уже давно другая женщина.
— Я все равно тебя люблю, — прошептала она убежденно.
Гинек умел владеть собой. Он не терял самообладания даже в сложных ситуациях, как, например, когда у него с экрана локатора исчезала цель. Он умел сохранить хладнокровие и выполнить поставленное задание. Вот и теперь он ни на секунду не забывал о цели этой встречи, и ничто не могло ему помешать достичь ее.
— Я не шучу, Марика, — твердо сказал он. — Я люблю эту девушку и хочу на ней жениться. И бесполезно мне в этом препятствовать. Я женюсь на ней, даже если судебное разбирательство будет тянуться вечно. Она умеет ждать.
— Я тоже, — ответила она беззлобно.
Он сдержался и в этот раз.
— До свидания, Марика. На суде, — уточнил он, чтобы быть правильно понятым.
Она слышала, как он приближается к двери, но не видела ничего. Медсестра Вера застала ее заплаканной, сидящей за столом с двумя чашками недопитого холодного кофе.
6
Явно невыспавшийся поручик со знаками дежурного на форменной блузе смущенно пожал плечами:
— Я не могу вам выдать этот ключ, товарищ капитан. Не обижайтесь.
— Почему не можете? — Возмущенный Душан Главка так резко нагнулся к окошку служебного помещения, что его фуражка съехала набекрень. Он быстро ее поправил и раздраженно добавил: — У меня нет времени, поторопитесь, поручик!