— Я везде вас ищу, Шарка! — беспомощно всплеснула та руками.
— Что-нибудь случилось? — испугалась Шарка.
— Опять физкультура в пятом «Б», — вздохнула пани директор. — Не могли бы вы провести этот час?
На лице Шарки отразилась растерянность.
— Это вас не совсем устраивает, верно? — определила Бартова. — У Гампла разболелся зуб, он вынужден был поехать в поликлинику, у всех остальных уроки. Я провела вместо него математику, но физкультуру?! Только представьте себе Бартову в трико и с секундомером на груди, — проехалась она на свой счет.
Такая манера поведения нисколько не влияла на ее авторитет среди преподавателей.
«Если Гинек появится только вечером, ты все успеешь», — рассудила про себя Шарка; ей было жаль заботливую директоршу.
— Все каникулы я обивала пороги, где только можно было, клянчила для школы учителя физкультуры. Не можем же мы вечно так халтурить!.. Но сделать ничего не удалось. Наши деревенские сорванцы, видите ли, и так двигаются много, а вот городским детям без физического воспитания никак нельзя, — сокрушалась директор школы, явно симпатизируя деревенским сорванцам.
— Не думаю, чтобы в городе не хватало преподавателей физкультуры, — усмехнулась Шарка. — Хорошо, я проведу урок физкультуры с пятиклассниками. Погода чудесная.
В учительской, куда благодарная Бартова проводила Шарку, они застали Яндову и Питру. Мудрый историк остроумно комментировал причитания старой девы по поводу того, что есть дети катастрофически шаловливые, от которых все время катастрофически болит голова.
Шарка быстро переоделась. Обувая спортивные тапочки, она снова вспомнила Романа. Он учился на факультете физического воспитания и спорта и часто мечтал: «Выберем себе какую-нибудь сельскую школу, где нам дадут квартиру, и будем с тобой в ней совершенно одни». Где ты, прошлогодний снег? Тренер известного молодежного клуба женат теперь на другой…
В учительской осталась только Яндова. Шарка повесила платье на спинку стула, желая побыстрее уйти. Нудная Яндова не нравилась ей. У Яндовой то солнце сильно печет, то, наоборот, мало греет — всегда что-нибудь было не по ней, и все это сопровождалось словом «катастрофически». Мымра — так называл эту учительницу коллега Питра; это было меткое определение.
— Катастрофически пыльно на улице. Подумайте только, и таким воздухом мы должны дышать целый день! — послышалось от окна, когда Шарка подходила к двери.
Отреагировать на это замечание означало выслушать лекцию о пагубном влиянии загрязненного воздуха на пищеварительный тракт, который Яндова как раз загружала громко пережевываемым яблоком. Шарка была уже у двери, когда смачный хруст на мгновение прекратился.
— Шарка, Шарка!
Она раздраженно повернулась:
— Не обижайтесь, я и так уже опаздываю.
— Да, да, конечно, но вам, видимо, будет интересно узнать, что перед школой топчется тот офицер, который иногда вас провожает, — с подковыркой сказала Мымра. — Он в гражданском, — добавила она.
Гинек!
Шарка бросилась по коридору к парадному входу, сбежала по ступенькам и тут с сожалением вспомнила об обещании, данном Бартовой. Гинек устремился навстречу. Неожиданно в глубине души Шарки зародился страх. Она вспомнила о разговоре с Элишкой Главковой и подумала, не проститься ли с ней пришел Гинек.
— Ого, такой я тебя еще не видел, выглядишь прямо как спортивная звезда, — просиял Гинек. Он обнял Шарку за талию и закружил на каменной мостовой как на паркете.
— Пусти, сумасшедший! — вскрикнула она. Они поцеловались.
«Пусть Мымра лопнет, — подумала Шарка, — все равно подсматривает из-за занавески».
— По расписанию ты должна уже кончить…
— Подменяю преподавателя в пятом классе. Я не думала, что ты приедешь так быстро.
— Домой ноги всегда несут быстрее, — сказал Гинек. — Я с утра уже в Бореке… Если хочешь, давай займусь с мальчишками, увидишь, я задам им жару, — шутливо говорил он. Чтобы обосновать свои намерения, напряг бицепсы на руках.
Она рассмеялась.
— Они загоняют тебя, как кролика, ты еще не знаешь сельских ребят. Как только они дорвутся до мяча, то начинают носиться как угорелые.
— А я, по-твоему, вырос в городе? Н-да, не высокого ты обо мне мнения. Ну ладно, чтобы ты потом ничего не говорила и чтобы не попасть впросак перед этими сорвиголовами, буду судьей футбольного матча, — сказал он великодушно.