— Какие-нибудь разногласия дома? — осторожно спросил Менгарт Ридла. Ему показалось, что инженер дивизиона не случайно начал разговор о женщинах.
— Будет лучше, если я расскажу вам обо всем сам, чем до вас дойдут какие-либо слухи, — сказал Гинек.
Менгарт наморщил лоб.
— Вчера вы выразились в том смысле, что в течение месяца мне предстоит временно изменить место службы. В связи с этим я должен решить некоторые не только мною созданные проблемы. Одна из них — развод.
Подполковник вопросительно взглянул на Ридла, но не дал каким-либо образом понять, что он думает о сообщении Ридла. Он и вправду не подумал об этом. Единственная мысль, возникшая в его голове, была о том, что помещение, в котором они находились, действительно располагает к откровенному разговору.
— Наверное, мне надо было сказать вам об этом раньше, но я был уверен, что все устрою во время краткосрочного отпуска. Однако мне ничего не удалось сделать.
Подполковник Менгарт выслушал короткий рассказ о неудавшемся супружестве капитана, отметив про себя то, что Ридл не пытался свалить всю вину только на жену. Он объективно признал ошибки, которые допустил сам. «Если бы все были такими, то половина адвокатов осталась бы без куска хлеба», — подумал подполковник и грустно улыбнулся, И все же… Еще несколько недель назад он не допускал, что кризис у Ридла зашел так глубоко. Менгарт считал вопрос разрешимым, верил, что капитан найдет общий язык со своей женой и закончит этот затянувшийся роман с молодой незамужней учительницей. Из того, что он теперь услышал от Ридла, из той теплоты, с какой капитан произнес имя учительницы, Менгарт понял, что стал свидетелем принципиальной перемены в личной жизни капитана. И перемена эта наступила не неделю, не месяц назад. Пропасть между Ридлом и его женой росла, по всей видимости, долго и неумолимо. Менгарт также понял, что впервые его обманул личный опыт; но ведь действительно ничто в поведении капитана не говорило о том, что все это время ему живется нелегко. Он добросовестно и точно выполнял свои обязанности. Более того, подполковник вспомнил, сколько раз за последние два-года Ридл в трудных ситуациях поддерживал оптимизм коллектива своим неиссякаемым юмором. Он мог и над собой посмеяться, чтобы подбодрить остальных. Потом, однако, в душу закралось сомнение… Как расценить неявку капитана по тревоге?
— Не бойтесь, я, так сказать, вполне пригоден к службе, самое худшее уже позади, — проговорил инженер дивизиона, будто догадавшись, о чем думает командир. — А то ведь я знаю, майор Сойка мастер преувеличивать и пугать. Не поверил, что всему виной в этом нелепом случае со мной в пятницу не что иное, как моя склеротическая голова! — Ридл улыбнулся.
«Всем бы такую голову», — подумал Менгарт и спросил напрямик:
— Чем я могу тебе помочь? На еще один отпуск не рассчитывай, не получишь. Используй каждый день для основательной подготовки к поездке в Москву. Семейный вопрос… ты также должен решить до поездки.
До подполковника неожиданно дошло, что он перешел на «ты» с заместителем. Ему стало неловко: он принципиально никогда не «тыкал» даже двадцатилетним юнцам. На «ты» подполковник был только с самыми близкими друзьями и сослуживцами. Особенно тщательно таких людей он выбирал среди сослуживцев, потому что никоим образом не хотел, чтобы кто-то злоупотреблял его доверием. Всех, кто прошел через это сито, он особо уважал и верил им, как себе. Капитану Ридлу он верил. Разве не поэтому он выбрал его для выполнения такого трудного задания? Лучшего кандидата Менгарт не мог предложить вышестоящему начальству, в этом он был убежден твердо. Даже теперь, после того, что сказал ему Ридл. И все же Менгарт сконфуженно извинился перед капитаном: