— Ну, вам нечего бояться ответственности, — съязвил один из офицеров.
Блажек сидел молча, подперев подбородок ладонью.
Приход Ридла утихомирил спорщиков. Он попросил Блажека проинформировать его о том, что произошло. Главка опередил командира батареи:
— Система потеряла стабильность, индикаторы мигают. При этом мы проделали все положенные по инструкции работы. Гинек, я бы не задумываясь вызвал КРАС, нам такое не по зубам.
На лице у Блажека было написано: показывай теперь, на что ты способен, инженер. Ты должен знать по крайней мере три системы, показывай, что умеешь. Ты должен знать и уметь больше, чем мы, неучи.
— Блоки заменили? — поинтересовался Ридл.
— Да, — кивнул Блажек.
Этого Гинеку было достаточно. Из своего опыта он знал, что в подобных ситуациях до истины быстрее докопается тот, кто возьмется за решение проблемы с ясной головой, свободной от ненужных мыслей. Они заглушают логику, затрудняют спокойное мышление. В то время как остальные строят в голове самые невероятные комбинации, пытаясь найти причину неполадки, свежий человек начинает с простейших вещей. Поэтому Гинек спросил:
— Проверили параметры блоков питания?
Главка буквально оцепенел и только бросил внимательный взгляд на техника. Тот, однако, уверенно ответил инженеру дивизиона:
— Разумеется, товарищ капитан. Мы делаем это каждое утро.
Гинек уже хотел было резко заметить, что учить его нечего, но сдержался и только спросил:
— Вы присутствовали при этом лично?
— Нет, — сразу потерял уверенность техник. — Обычно это делают солдаты…
Ридл прервал его:
— Ну тогда не обычно, а как можно быстрее проделайте это сами.
Уши у техника стали красными. Он убежал, а когда вернулся, красными у него были не только уши, но и все лицо.
— Кажется, нам придется контролировать и то, что раньше считалось ненужным, — сказал Гинек, подчеркнув слово «раньше». — Всем нам есть над чем подумать.
Он заспешил в штаб, в свою комнату. Вызывать КРАС, какой позор! До такого он еще не дошел. Техника слушается только тех, кто ее понимает, дружит с ней, обращается с ней на «ты», но никогда не допустит халатного к ней отношения. «Иначе она ожесточится и перестанет слушаться, как упрямый осел», — повторял он про себя прописную истину. А иметь технику в состоянии постоянной боевой готовности было для дивизиона наипервейшей задачей. За любую недоработку, половинчатость можно крепко поплатиться.
Гинек поприветствовал майора Сойку, стоявшего о надпрапорщиком Марешем, секретарем партийной организации.
— Гинек, подойди на секунду, — позвал Сойка капитана. — Это тебя наверняка заинтересует.
Инженер дивизиона подошел, подал руку надпрапорщику.
— Тут секретарь нашей организации имел разговор с партийным комитетом строительного предприятия. Пообещали, что до рождества квартиры будут готовы, — сообщил с радостным видом Сойка.
Гинек задумчиво кивнул, как бы говоря, что принял информацию к сведению.
— Ты ведь тоже писал заявление на квартиру! — с некоторой досадой произнес Сойка, так как полагал, что его сообщение приятно удивит инженера дивизиона.
— Я бы не стал чересчур надеяться, — покачал головой Гинек.
Заместитель командира по политчасти и надпрапорщик удивленно уставились на него.
— Интересно, где вы достанете столько оберточной бумаги, километровой длины ленточку и огромную елку, под которую поставите этот дом в качестве рождественского подарка?
Все трое засмеялись.
— Хорошо веселитесь!
Способность подполковника Менгарта очутиться там, где что-то происходит, была для всех загадкой.
Майор объяснил командиру причину их веселого настроения. Подполковник и бровью не повел, услышав добрую весть, хотя прекрасно знал, насколько меньше у него станет проблем, если строители выполнят свое обещание.
— О чем же мы тогда будем разглагольствовать в жилищной комиссии? — спросил он язвительно. — Через несколько минут весть разнесется по всему дивизиону, к новости все привыкнут, и на ближайшем собрании я снова услышу, что командование ничего не делает для подчиненных.
«Сосулька он и есть сосулька», — подумал Гинек.
— И то правда, — согласился Сойка. — Действительно, давайте поднесем эту новость людям в качестве рождественского подарка.
Подполковник больше уже не возвращался к этому вопросу. Он повернулся к Гинеку: