— Хочешь посмотреть на нашу работу без розовых очков или провести собрание, потому что об эффективности сейчас повсюду говорят и пишут? — откровенно спросил Душан.
Секретарь партийной организации пододвинул стул, сел на него верхом и таким же тоном ответил:
— Ты думаешь, что в то время, когда американцы буквально нашпиговывают всю Европу своими смертоносными игрушками, мы можем делать что-то лишь для проформы?
Душан с минуту глядел куда-то мимо надпоручика, потом взглянул ему прямо в глаза.
— Следовательно, можно сказать о том, что мы порой вместо ухода за техникой красим и чистим дорожки, что не используем максимально, дорогостоящую электроаппаратуру и тому подобное?..
— А почему бы нет? — согласился Мареш. — Если окажется, что такие вещи действительно существуют, и если мы найдем выход из положения, то комитет не будет возражать против отражения этих проблем в основном докладе.
Помолчав, Душан согласился:
— Хорошо, я подготовлю материалы для комитета, но освещу проблемы так, как их вижу я…
Надпоручик поддакнул, многозначительно улыбаясь, потом встал, задумчиво склонил голову и направился к выходу. Прежде чем взяться за ручку двери, он обернулся:
— Я бы хотел, Душан, чтобы ты правильно понял… — проговорил он медленно. — Мы намерены продолжать все то хорошее, что уже сделано в дивизионе.
Некоторое время Душан рассеянно смотрел перед собой. «Значит, они, скорее всего, принимают меня за радикала», — подумал он со смешанным чувством. На мгновение ему стало жаль, что он обещал секретарю подготовить материалы для доклада. Капитан встал, сложил руки за спиной, несколько раз прошелся по комнате и остановился у сейфа. Громкого спора техников в соседней комнате он совсем не слышал. «Значит, я для них слишком радикальный! Только потому, что меня бесят затасканные и устаревшие методы, нерациональное использование времени, выделенного для учебы, некачественный уход за техникой. Думайте что хотите… В конце концов я согласился это сделать только ради того, чтобы высказать личную точку зрения, пусть и радикальную. По крайней мере станет ясно, готов ли комитет радикально решать проблемы».
Главка приступил к выполнению поручения с характерной для него последовательностью. В следующие дни он обошел все решающие участки, разговаривал с людьми и сравнивал их взгляды со своими.
Каждый вывод в сообщении для комитета он проверял дважды, а то и трижды, он не мог поступить опрометчиво. Когда Главка отдавал несколько отпечатанных на машинке страниц Марешу, он уже твердо знал, что если комитет не включит его предложения в основной доклад, то он выступит с ними в прениях.
— Спасибо тебе, — сказал Мареш, как только прочитал плоды многодневных усилий Главки.
Капитан смутился:
— Я думал… Тебе не нужно что-нибудь объяснить, дополнить?
— Почему мне? — удивленно спросил Мареш. — Мне все ясно, а вот если комитету будет что-нибудь непонятно, мы тебя пригласим.
Главка уходил от Мареша со смешанным чувством. Он был убежден, что с поставленной задачей справится, во всяком случае, он заслужил того, чтобы кто-то хотя бы упомянул об этом. А может, они просто не хотят?
Он узнал, когда состоится заседание комитета парторганизации, и в это время не отходил от телефона. И Мареша он дважды случайно встречал, но секретарь даже словом не обмолвился. Никто не пригласил Главку, не позвонил. Когда же он узнал, что с Гинеком члены комитета беседовали, его волнение еще более возросло. Поэтому к партийному собранию он подготовился особенно тщательно.
Комната заполнилась членами партии, и Мареш открыл собрание. Коммунисты одобрили повестку дня, заслушали информацию о работе комитета. В ней прозвучало и имя Главки. Его благодарили за помощь в подготовке доклада. Он невыразительно улыбнулся и заметил, как внимательно посмотрел на него заместитель командира по политчасти. Душан не знал, как это расценить. Подполковник Менгарт безучастно глядел в свой блокнот и не поднял головы даже после того, как Мареш поднялся на трибуну, несколько раз откашлялся и заговорил.
Уже после первых предложений, произнесенных оратором, помещение будто превратилось в зеленую зону спокойствия. Однако так только казалось. В действительности тишина помогала людям сосредоточиться и с неподдельным интересом следить за выступлением докладчика. Капитана Главку некоторые места доклада просто поразили, так как они в значительной степени повторяли его формулировки. Просмотрев свои заметки, Душан установил, что все, о чем он собирался говорить, уже сказано Марешем. Душан спрятал авторучку и удовлетворенно выпрямился. Только сейчас он заметил, что справа от него сидит внимательно слушающий докладчика поручик Майерчик, а не капитан Ридл, как обычно. Душан с удовольствием толкнул бы Гинека локтем, заметил бы, мол, мои конструктивные мысли в докладе, но тот, скорее всего, прибежал в последнюю минуту и сел где-нибудь возле двери.