— Скоро начнется развод на занятия, — напомнил я. — Нам бы надо это все как следует обдумать, а потом в партийном комитете определить мероприятия по реализации критических замечаний.
— Голос нового секретаря, — произнес Индра и спрятал двадцать крон в карман.
— Мудро, — отметил Ванечек.
— Да, это стоит обмозговать, — согласился Броусил.
Перед обедом ко мне зашел поручик Моутелик и заявил, что ему срочно нужно поговорить со мной.
— Мне все ясно, — сказал я. — Ты целую ночь не мог заснуть.
— Откуда вы знаете? — удивился он.
— Ты наверняка думаешь, что все недостатки, о которых говорилось вчера, касаются одного тебя, даже если твое имя было названо лишь два раза, — продолжал я. — Может быть, тебя успокоит, если я скажу, что ты уже пятый, кто думает именно так.
— Мое имя прозвучало только один раз, — уточнил он. — Ну а если говорить о критике, то я принимаю только то, что касается моей роты. Остальное падает на ваши головы, на головы работников штаба.
— Я рад, что ты так смотришь на это. Тогда объясни, почему же ты не мог заснуть.
— Вот уже три дня, как у меня пропал солдат, — признался Моутелик.
— И ты об этом не докладывал, да?
— Я пытался сам решить этот вопрос.
— И каким же образом, не скажешь ли мне?
— Когда в субботу он не вернулся из увольнения и дежурный позвонил мне домой, я успокоил его, сказав, что все в порядке. Я решил, что в воскресенье он вернется и я разберусь с ним сам.
— Чтобы не выносить сор из избы, так? — До меня постепенно стало доходить, что на горизонте обозначилось чрезвычайное происшествие.
— Да, чтобы не выносить, — жалобно подтвердил Моутелик.
— А дальше? — Теперь уже в моем голосе не чувствовалось ни малейшего снисхождения.
— Вчера я звонил по месту его жительства. Пригласили к телефону его мать. Она поклялась, что сына дома вообще не было. Я попросил ее в случае появления сразу же отправить его назад в роту.
— Кто это?
— Рядовой Потучек.
— Это штангист? — продемонстрировал я свое знание подчиненных.
— Да, штангист, лучший стрелок и любимец солдат моей роты.
— Этому любимцу я не особенно удивляюсь, — заметил я. — Когда парни идут с ним на танцы, они чувствуют себя королями паркета. А если кто-либо попробует засомневаться в этом, Потучек покажет, на что он способен… Он может сровнять ресторан с землей…
— У него спокойный характер, — вступился Моутелик.
— Ну, так я очень тебе благодарен! — Я не собирался больше с ним разговаривать. — Отправляйся в роту, а я предприму все необходимое.
Моутелик направился к двери и попытался по уставу попросить разрешения выйти. При этом, споткнувшись, чуть не упал.
— За известие тебе благодарен, — сказал мне Индра спустя пять минут после того, как я проинформировал его о происшествии. — А также за успехи в воспитательной работе. За нее, кстати, отвечает политработник, или я ошибаюсь?
— Не только он, — уточнил я.
Посмотрев на меня суровым взглядом, Индра взял телефонную трубку, чтобы проинформировать вышестоящие органы.
Через три дня, когда бывший секретарь партийной организации поручик Логницкий передал мне партийные дела, раздался телефонный звонок. Мне сказали, чтобы я немедленно прибыл к командиру батальона. Я понял, что речь идет о серьезном деле, потому что Индра уважал мой рабочий план и не имел привычки нарушать его по несущественным вопросам.
Взгляд, которым встретил меня Индра, не предвещал ничего хорошего. Индра быстро ходил по кабинету и нервно курил.
— Я этого Моутелика разорву на части, — бросил он на ходу.
Я спросил, что случилось.
— Вчера вечером работники милиции задержали рядового Потучека в Шпиндлеровом Млине. Он подрался на танцах из-за того, что кто-то заглянул его даме в декольте. Когда стали выяснять, кто он таков, то узнали, что этот здоровенный юноша, собственно, должен быть одет в военную форму, а не в джинсы и короткую кожаную куртку.
— Как же он попал в Шпиндлер? — поинтересовался я.
— У родителей его девушки там дача. Девушка проводила вместе с ним на даче последнюю неделю своего отпуска. Как говорится, была не была, а такую возможность он упустить не мог. Через несколько минут поеду забирать его. Да здравствуют горы Крконоше! А мне это сейчас очень некстати. Сегодня мы как раз условились встретиться вечером с Иреной.
— Так я поеду вместо тебя.
— Почему ты?
— За недостатки в воспитательной работе, кстати, отвечаю прежде всего я.