Я решил показать им пример. Приказав принести шанцевый инструмент, предназначенный для этих целей, я начал вгрызаться в окаменевшее чудовище.
Но вгрызться не удалось. Я вхолостую тюкал по замерзшей земле.
Взглянув на солдат, следивших за моими потугами, я заметил, что они с трудом скрывают усмешки, глядя на это забавное представление.
Я снова и снова пытался пробить мерзлый грунт, но бесполезно. Однако я продолжал долбить, и чем дальше, тем отчаяннее, заметив с чувством облегчения, что у меня кое-что получается. Понемногу, но получается. В это время вокруг меня собралась уже добрая половина батальона. Я продолжал работать и порой как бы невзначай бросал взгляд на, лица солдат, стараясь угадать, что они думают о моем начинании. На всех лицах можно было прочитать одно и то же: «Да, дружище, это вам не с докладом выступать». И еще одно можно было заметить. В самом начале рассказа я признался, что не отличался особой силой, но тогда я не сказал правду до конца. Я не то чтобы не отличался особой силой, но и вообще относился к хилому десятку. Так что те солдаты, которые сейчас наблюдали за мной, наверное, думали про себя: «А если мы, силачи, возьмемся за это дело, то все пойдет как по маслу».
Индра появился как раз вовремя, и именно тогда, когда я почувствовал, что через несколько секунд последние силы покинут меня. Он не позволил событиям зайти так далеко. Властным голосом спросив, что за цирк здесь происходит, он, не дожидаясь ответа, навел надлежащий порядок.
Мои симпатии к нему значительно возросли, но лишь до того момента, когда, отозвав меня в сторонку, он сказал:
— Ну и комично же ты выглядел!
Я попытался оправдаться, но он не дал сказать ни слова:
— Понимаю — личный пример. Ты только посмотри, как они дружно взялись! В этом вся загвоздка была. Поэтому одобряю твои действия.
На этом случае я сумел убедиться в том, что сила личного примера действительно велика, а люди в состоянии разобраться, когда этот пример наигранный. Главное, чтобы они почувствовали искреннее стремление.
Индра сразу же исчез, как будто за ним охотились. Спустя немного времени я услышал его громкий голос. Он отчитывал механиков-водителей за заведенные двигатели, с помощью которых солдаты пытались хотя бы чуть-чуть согреть свои промерзшие кости.
— Вы что, не знаете, что нельзя разбазаривать топливо? — кипятился он. — Мы же не в Кувейте!
В это время я подошел к нему. Индру, видимо, обеспокоило, что его могли неправильно понять.
— Вы хоть знаете что-нибудь о Кувейте? — спросил он одного из механиков-водителей.
— На чемпионате мира в Испании мы с ними сыграли вничью. Было очень обидно, — ответил механик-водитель.
— Политработник вам все объяснит, — заявил Индра и отправился дальше, чтобы отдать распоряжение командирам рот немедленно развернуть палатки для обогрева.
— В Кувейте стоит засунуть палец в землю, как оттуда вырвется фонтан нефти. — Учитывая суровые климатические условия, я решил сократить политинформацию до минимума. К тому же я был уверен, что механиков-водителей в данный момент беспокоят совсем иные проблемы, чем эта богатая экзотическая страна.
Мы оборудовали район обороны чуть ли не в рекордные сроки. Становилось ясно, что учения мы завершим с честью. Даже офицеры из штаба полка и дивизии не делали из этого тайны.
Индра ходил и сиял, стараясь показать, что оставшиеся задачи для его батальона — сущая безделица. Для меня же было ясно, что похвалы в его душе связаны с ожидаемым переводом в штаб дивизии с квартирой поближе к областному театру.
— Что-то сразу очень много восхвалений, — сказал Ванечек, когда мы остались с ним один на один. — Я бы еще пару часов подождал, пока мы не вернемся домой и не поставим технику. При такой погоде марш будет нешуточным делом.
Как бы в подтверждение его слов повалил густой снег.
— Как следует проинструктируем командиров отделений и механиков-водителей, и три тысячи чертей на наши головы, если не сумеем провести марш без происшествий, — заявил я, находясь под влиянием отличного настроения Индры.