Вскоре был объявлен конец учений. Командир полка поздравил нас, не забыв, однако, заметить, что у нас отмечались и недостатки, с которыми мы разберемся дома.
Новость, что мы передовики, молнией разнеслась по батальону. Когда командиры отделений и механики-водители собрались на инструктаж, то и без особой проницательности в их глазах можно было прочесть желание, чтобы их долго не задерживали, потому что кому охота напрасно мерзнуть. И так все абсолютно ясно. Индра, наверное, также из-за того, что все было ясно, поручил провести инструктаж мне и Ванечеку.
Я заявил, что для нас учения еще не закончились, потому что, учитывая погодные условия, возвращение в гарнизон будет сложным. Понятно, что механики-водители устали, но тем больше внимания они должны уделять маршу. Я потребовал от командиров отделений, чтобы они строго соблюдали меры безопасности при движении.
Затем Ванечек отдал распоряжения о порядке движения, сказал несколько слов о соблюдении мер предосторожности. Во время его инструктажа я заметил, что один из механиков-водителей опоздал и попытался незаметно встать в строй. Я подождал, пока Ванечек закончит, и, распустив людей, отвел в сторону опоздавшего.
— Где вы были? — попытался я заглянуть ему в глаза.
— В лесу, товарищ поручик, — ответил он без малейшего чувства вины.
Я вопросительно посмотрел на него, и ему ничего не оставалось, как выложить мне подробности.
— Не мог больше терпеть, — откровенно признался он.
Я рассудил, что такое может случиться с каждым, и коротко повторил механику-водителю, что учения для нас еще не закончились, марш будет нелегким.
Он ответил, что ему все ясно.
— Но постарайтесь, чтобы все прошло как следует, — закончил я с тревогой, потому что падающий снег почти полностью скрыл от меня лицо водителя.
Снегопад не прекращался и когда мы начали марш. В это время я еще не знал, что очень скоро наши счастливые дни закончатся. Через полчаса движения колонна внезапно остановилась. Я подумал, что мы остановились из-за опущенного шлагбаума, и некоторое время оставался на месте. Но долго усидеть я не мог и вышел из машины.
На левой половине дороги я увидел грузовой автомобиль, прицеп которого торчал на правой стороне, внутри нашей колонны. Одна из наших машин валялась в кювете, упершись в дерево, которое от удара сломалось пополам.
Наш механик-водитель — именно тот, который опоздал на инструктаж, — разразился страшной руганью в адрес водителя грузового автомобиля.
Однако на их перепалку никто не обращал внимания. Все, кто успел подбежать, склонились над командиром отделения, неподвижно лежащим на обледеневшей обочине дороги. У десатника на голове виднелась большая рваная рана, из которой текла кровь. Он был без сознания.
Индра, с пепельно-серым лицом, негодовал, почему до сих пор не прибыла санитарная машина.
— Сейчас приедет, — суетясь, пророчески заверил его Ванечек, и буквально через несколько секунд санитарная машина действительно появилась.
Прибыл и командир полка. На его лице уже не было того благосклонного выражения, с которым он совсем недавно посетил наш батальон.
— Что тут, собственно, произошло? — спросил он меня, потому что я был первым, кто попался ему под руку.
— Грузовик занесло, прицеп выбросило на левую сторону дороги, и он столкнулся с нашей встречной машиной, — высказал я предположение.
— Я не виноват! — воскликнул наш водитель. — Он гнал как сумасшедший, а этот прицеп я увидел в последний момент и попытался объехать его.
Я попросил у командира полка разрешения сопровождать раненого в больницу.
— Позвони, как только что-нибудь узнаешь! — крикнул мне Индра, когда я садился в санитарную машину.
В больнице командира отделения сразу же повезли в операционную, со мной никто даже не стал разговаривать.
Я прождал в коридоре больницы, кажется, целую вечность.
В конце концов появилась каталка, на которой лежал тот, о ком все мы так беспокоились. И сразу же вышел врач.
— Что с ним? — спросил я дрогнувшим голосом.
— Надо будет провести еще некоторые исследования.
— Но… — я не мог сразу найти нужные слова, — для жизни опасности нет? — Взглядом я попытался выпросить у врача утвердительный кивок.
Но он не кивнул, лишь сумрачно произнес:
— Посмотрим.
Я спросил, когда они смогут сказать что-либо определенное.
— Видимо, завтра во второй половине дня, — ответил врач и подал мне руку.