— У вас есть вопросы? — спросил я его после того, как он закончил чтение.
Позже, когда он отдал мне карту с нанесенной обстановкой, я должен был признать, что это была отличная работа. Я горячо поблагодарил Вашека.
Он уходил довольный. И уже в дверях сказал:
— У меня к вам просьба, товарищ поручик. В следующую субботу ко мне приедет девушка, мне нужно было бы получить увольнение.
Не дожидаясь ответа, Вашек попросил разрешения выйти.
Я переговорил насчет его просьбы с командиром взвода, что того отнюдь не обрадовало.
— Значит, история повторяется, — рассудил он.
— Когда в училище проходили диалектику, ты, наверное, отсутствовал, — съязвил я. — История никогда не повторяется.
— Это же шельма, товарищ поручик, — упорствовал командир взвода. — Не допускайте его близко к себе.
— К себе близко я принципиально никого не допускаю, — вспылив, ответил я и ушел.
Рядовому Вашеку я помог получить увольнительную.
Потом это повторилось еще несколько раз. Он чертил карты, а я ему помогал с увольнением…
— Так как? — Индра вывел меня из задумчивости. — Он действительно не получал от тебя разрешения съездить домой?
— Надо бы вызвать его командира взвода, — предложил я.
Индра позвонил дежурному и приказал немедленно вызвать к нему командира взвода подпоручика Главичку.
— Вы меня простите, но я действительно не знаю, о чем идет речь, — попытался я использовать образовавшуюся паузу.
— Отец рядового Вашека в воскресенье, будучи в нетрезвом состоянии, управлял автомашиной и сбил велосипедиста, — сказал поручик Влтавский.
— А теперь он от всего отказывается и заявляет, что кто-то угнал его автомашину, — продолжил я, демонстрируя свою догадливость.
— Нет, не так, — поправил меня поручик. — Он признается, что совершил наезд. Но есть в этом деле что-то подозрительное.
У меня было такое впечатление, что в голове все перевернулось.
— Ничего не пойму, — заявил я.
— Следствие по этому делу закончено. Вашек-старший сейчас ждет суда, — сказал поручик. — Но мне пришло в голову, что все могло быть иначе. Что отец рядового Вашека вообще не садился за руль, а взял на себя вину другого человека. И эта мысль не дает мне покоя. Поэтому я здесь.
— Нельзя сказать, что я очень люблю детективы, а уж такие, где все ясно, вообще не перевариваю, — счел я необходимым сообщить поручику.
— Но мне пока еще не все ясно. У меня никак не укладывается в голове, почему человек, который с весны до осени, а иногда и зимой ходит пешком на свой садовый участок, находящийся почти в трех километрах от дома, вдруг берет автомашину. Это во-первых. Во-вторых, почему этот чрезвычайно благоразумный человек вдруг садится за руль в состоянии опьянения, и в-третьих, почему, рассказывая подробности этого происшествия, он говорит больше с точки зрения пассажира, чем водителя?
Это различие для меня совсем не было ясным, и поручик, поняв это, добавил:
— У нас уже есть в таких делах опыт, и различие действительно существует.
— Короче, товарищ поручик исходит из того, что если человек прожил жизнь спокойно, а на старости лет решился взять на себя вину другого человека, то этот другой должен быть ему очень близким. В связи с тем что родителям обычно ближе всего дети, поручика интересует рядовой Вашек, — попытался разъяснить мне Индра.
— У Вашека есть брат. — Я вспомнил, как Вашек однажды выпросил у меня внеочередное увольнение, сославшись на какие-то дела с братом.
— Брат не в счет, — уточнил поручик. — В тот вечер он играл в хоккей. Масса свидетелей.
Я хотел еще что-то добавить, но не успел, потому что, постучав в дверь, вошел командир взвода подпоручик Главичка.
На вопрос Индры, был ли рядовой Вашек в воскресенье за пределами гарнизона, он ответил, что не был.
— Нас интересуют подробности, — начал нажимать на него Индра. — Начнем хотя бы с субботнего увольнения. Где был, с кем, как долго и так далее.
— В увольнении был со мной. Мы ходили на дискотеку. После окончания, то есть в восемь часов, вернулись в расположение, — ответил Главичка и бросил на меня многозначительный взгляд.
— Был ли там с вами еще кто-нибудь? — поинтересовался Индра.
Главичка ответил, что никого не было.
— Но на дискотеке были и другие солдаты из нашего батальона.
— Там было много солдат.
— А не могли бы вы вспомнить конкретно хотя бы одного из них? — продолжал спрашивать Индра.
Что касается воскресенья, то командир взвода упрямо твердил, что рядовой Вашек не уходил за пределы гарнизона. При этом он то и дело бросал взгляд на меня. Только тут я вдруг понял, что этот многозначительный взгляд означает: не бросай же меня одного в этом деле, придумай что-нибудь.