В областном театре началась пора летних отпусков, и Ирена переехала поближе к Индре, сняв номер в отеле на площади. При взгляде на нее у солдат перехватывало дух. Когда же пронесся слух о том, что командир по вечерам ходит с ней на прогулки к лесу, то Индра сделался предметом всеобщей зависти. Эта зависть достигла предела, когда несколько солдат заметили, как ему удалось незаметно проскочить в гостиницу за спиной портье и подняться по лестнице.
Речь шла о беззлобной зависти, скорее о восхищении. Настоящий мужчина — к такому выводу пришли солдаты, оценивая своего командира, и его авторитет стал возрастать в геометрической прогрессии. Индра был счастлив. Таким я его еще не знал. И его хорошее настроение благотворно влияло на атмосферу всего батальона.
Мы знали, что утром он приходил в часть прямо от нее, и видели, как он сразу энергично брался за свою повседневную командирскую работу.
В один из таких дней я спросил его, как долго Ирена еще останется здесь. Огонек в его глазах погас, и он тихо спросил:
— Кому она мешает?
Я поспешил заверить его, что все наоборот, все очень хотят, чтобы она оставалась здесь как можно дольше.
— Значит, я не такой противный, каким бываю обычно? — спросил он и добавил: — Петр, я очень ее люблю.
Индра — мужчина, способный где нужно повысить голос, и поросячьи нежности ему не знакомы. Но это признание не выглядело смешным.
— Я знаю и очень хочу, чтобы тебе повезло.
Мне подумалось, что за неполный год совместной работы мы никогда не были так близки, как в эту минуту.
Он испытал то же самое и немного от этого опешил.
— Пойдем займемся «трешками», Петр, — вернулся Индра к реальности. — Я хотел бы предварительно все как следует проверить.
— Ванечек с Броусилом уехали час назад. Все будет в порядке, — заверил я Индру.
Не сказав ни слова, Индра надел фуражку. Это означало, что он не собирается больше здесь задерживаться.
Слова «трешка» вы не найдете в соответствующем наставлении. Там есть только выражение «Упражнение номер 3 по стрельбе из оружия боевой машины пехоты». Вы, безусловно, согласитесь, что звучит это длинновато.
Индра прежде всего взял за бока Ванечека, потом Броусила, и наконец, не прошел и мимо командиров рот.
Я собрал политработников рот.
— Это называется, как вы знаете, политическое обеспечение стрельб, — сказал я спокойным тоном. — Вот именно об этом я и хотел бы от вас услышать.
— Здесь речь пойдет больше об арифметике, чем о политике, — заявили они. Потом один за другим вытащили из карманов помятые листки, исписанные цифрами. В каждой роте оказалось по нескольку солдат, в стрелковых способностях которых существовали сомнения, но от них могло зависеть, станем мы отличниками или нет.
— Мы с ними работаем индивидуально, — пояснили политработники.
— За это время вы их так издергали, что они и в ворота не попадут, — не сдержался я.
— Работаем с ними очень аккуратно, — заверил меня Петрачек, а остальные согласно кивнули.
В их аккуратности я отнюдь не был уверен, однако решил, что теперь уже вряд ли что-нибудь можно исправить.
— Все отработано, — ответили они. — Вы будете удивлены.
Индра подал команду к началу занятий. В этот момент прибыл командир полка со своим заместителем по боевой подготовке. Индра, как руководитель стрельб, сам не стрелял, и я чувствовал, что он этим недоволен.
Командиры рот, два ротных политработника и я подошли к машинам.
Я был абсолютно спокоен, так как прошел курс стрелковой подготовки в стрелковом кружке.
Командирам рот, особенно Красе, удалось придать своему лицу выражение полного безразличия. Оба политработника последовали их примеру, но не так успешно. Бледность их лиц выдавала, что все происходящее им далеко не безразлично. Даже наоборот, они, кажется, никак не могли избавиться от нервного напряжения.
Результаты стрельб оказались печальными: Краса, Логницкий и я заработали отличные оценки, Моутелик и оба замполита получили «неудовлетворительно».
Когда отстрелялись следующие шесть человек, история снова повторилась: замполит третьей роты и два командира взводов получили «отлично», остальные три командира взводов — «неудовлетворительно».
Я выбрал в качестве громоотвода подпоручика Зиму. Сначала я многозначительно посмотрел на его новую офицерскую звездочку, а потом не менее многозначительно сказал: