Прошло десять лет, а она никак не может забыть этих мгновений. Но она должна взять себя в руки, должна успокоиться. Кэти была рада, что в этой темноте Джордан не видит ее глаз.
Тут машина остановилась. Они приехали. Шофер предупредительно распахнул перед ними дверцы. И Джордан, поблагодарив его, помог Кэти выйти из салона. Но не успели они сделать и двух шагов к подъезду, как навстречу им, истошно крича, выскочили две молодые женщины.
- Папа! Папа! - вопили они.
И Кэти слегка посторонилась, наблюдая, как дочери приветствуют своего отца. Только теперь она по-настоящему поняла, что, несмотря на всю ее заботу и внимание к дочерям, они все эти десять лет продолжали обожать не только ее, но и отца. Уже взрослые, они вели себя как маленькие девочки, выражая буйную радость по поводу его приезда.
Алекс была вся в Джордана: его светлые волосы, его зеленые глаза, и даже жесты были такими же. Характером она тоже походила скорее на отца. Она любила искусство и всерьез занималась художественной фотографией. Игра света и тени, контрасты цветовой гаммы, красота заката - все это доставляло ей истинное наслаждение.
Брен была чуть повыше матери и сестры. Стройная, с карими глазами и темно-рыжими волосами, она, как и мать, любила книги, порою проводя с ними целую ночь. Поэтому и оценки в колледже у нее всегда были высокими.
Алекс же читать не любила и училась с большой неохотой. Но к удивлению Кэти, хорошо окончила среднюю школу. Вообще же Кэти гордилась своими дочерьми. А теперь они совсем забыли ее ради отца.
- Мама! - вдруг обернулась к ней Алекс и приветливо помахала ладошкой.
- Здравствуй, мам! - улыбнулась ей Брен. - Как хорошо, что вы вместе!
- Но мы только поужинали, - возразила им Кэти.
- Культурно провели время, - кивнула Брен.
- Это была простая учтивость, - настаивала мать.
- Да, тарелками мы друг в друга не кидали, - пошутил Джордан.
- Пап, как это она вообще впустила тебя в квартиру? С ее-то характером! - смеялась Алекс.
- Я и сам не пойму. Правда, вначале она меня ударила по голове статуэткой, а потом даже захлопнула дверь перед носом. Но в общем все обошлось довольно мирно. Хотя чуть позже нагрянула полиция.
Теперь смеялись все. Кэти посмотрела на Джордана и подумала, что все равно завтра он улетит к своей "мисс Апрель", а ей опять придется приводить свои чувства в порядок. События этого вечера слишком разбередили ее душу, и ей надо научиться быть более осторожной.
- Вам, конечно, хочется поболтать, - строго сказала она. - Но мне завтра рано вставать. И хотите вы этого или нет, я иду спать.
- Мы пойдем все вместе, - откликнулась Алекс.
И вся компания направилась к подъезду, где им любезно поклонился Джеймс, сидящий на этот раз на своем месте.
В лифте обе девочки обернулись к ней.
- Мама, ты согласилась поехать во Флориду? - спросила ее Брен.
- Поедем, мам! - заискивающе произнесла Алекс. - Двадцать один год только раз бывает в жизни человека. Ради своей дочки, соглашайся.
- Она согласна, - вмешался Джордан.
- Ура! - хором закричали сестры.
Лифт остановился. Все вышли и направились к двери квартиры. Кэти открыла дверь ключом и пропустила вперед дочерей и бывшего мужа. В прихожей Кэти искоса глянула на Джордана и еще раз напомнила себе, что ей надо быть осторожной.
- Да, я согласилась поехать во Флориду, - сказала она. - Но сейчас я хочу спать.
- Мам, но ведь папа только что приехал, - пробовала возразить ей Брен.
- Вот и хорошо, вы вместе весело проведете время. Делайте что хотите. А мне позвольте откланяться. Спокойной ночи.
Девочки по очереди подошли поцеловать мать. Кэти чувствовала на себе взгляд Джордана.
- Спасибо, Кэт, - еще раз ласково сказал он, и у нее вновь перехватило горло от нежности.
- Не за что, - ответила она.
Они стояли в двух шагах друг от друга. Никогда, вероятно, больше она не будет стоять к нему так близко. А держится он хорошо! С каким-то особым чувством достоинства. Все так же красив, высок, строен. И почему время не меняет его? От него все так же нельзя оторвать взгляд.
- Спокойной ночи, - еще раз попрощалась она.
Все трое пожелали ей того же. Она резко повернулась и направилась в свою спальню. И пока Кэти удалялась, она чувствовала на себе его напряженный взгляд, полный горячей страсти и нежности.
Глава 5
Джордан стоял у окна своего номера. Перед ним расстилался Центральный парк и тянулась широкая длинная улица, уходящая вдаль. Было довольно поздно. Но Нью-Йорк был полон огней и движения, он не знал ночи, не ведал, что такое полная темнота; никогда не спящий, вечно сияющий и шумный, он ни на минуту не прекращал своей прихотливой жизни. Под окнами то и дело проезжали разноцветные, аляповатые кареты, запряженные четверкой лошадей. На облучках карет восседали важные щеголеватые кучера, задающие тон в туристических затеях города. Мелькали торопливые такси, спешащие к подъездам отелей, прогуливались любопытные туристы. Иногда степенно и важно проезжал широконосый блестящий лимузин. А вдалеке ярко светились огромные окна ФАО <ФАО - Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства.>, притягивая к себе восхищенные взгляды прохожих.
Это был один из лучших районов города. Здесь собрались самые шикарные отели и рестораны и самые престижные магазины Нью-Йорка. И все же то тут, то там можно было увидеть или пестрые лохмотья бездомного бродяги, или мрачную стайку сговаривающихся наркоманов. По улицам сновали карманники и авантюристы, и не стоило слишком увлекаться достопримечательностями города, чтобы сохранить в целости свои финансы. На перекрестках суетились автомобили, и метро время от времени выдыхало белое облако пара, которое медленно таяло между железобетонных стен.
Джордан любил этот город, любил его театры, его суету и суматоху на улицах, этот нескончаемый человеческий поток, полный разных красок и форм. Но вот уже десять лет как он не бывал здесь. С того самого дня, когда Кэти ушла от него и поселилась в Нью-Йорке.
И теперь, вглядываясь в очертания старого парка, он вспомнил их первую прогулку в нем. Кэти выросла на юге и поэтому никогда не видела осени. В тот день она впервые в жизни надела перчатки. "Неужели это осень?" - радостно повторяла она, сгребая в охапку сухие желтые листья. "Осторожно, Кэти, отвечал он, - среди этой осени попадается конский навоз". Как хохотали они потом над его словами, весело валяясь в шелестящих ворохах листвы!
Как давно это было! Каким практичным и серьезным он был тогда, а она любознательной и смешливой. "Блу Хэрон" уже существовала, хотя и в камерном составе: Кейт - ударник, Деррик Флэ-негэн - басовые, Кэти - дублер, а сам Джордан - ведущая гитара. Но ему хотелось учиться музыке и дальше. Случайный успех не радовал его. Чтобы заниматься этим всю жизнь, нужна была серьезная музыкальная подготовка. К тому же и его отец, в юности игравший в Майами-Бич, то и дело повторял ему: "Учись, мой мальчик. В этой жизни надо точно знать что почем. Только тогда станешь богатым и знаменитым. Этот мир надо знать таким, каков он есть". И Джордан учился, всерьез постигая нелегкую науку жизни.
Кэти же все давалось легко. Казалось, она обладала особым даром быстро и легко проникать в суть вещей. И эта способность определила ее более беспечный подход к жизни, чем у Джордана.
Они поженились за год до выпуска из университета штата Флорида и уехали ненадолго погостить у одной из тетушек Кэти, богемной художницы, проживавшей в Сохо. Здесь-то Кэти и встретилась с осенью. А чуть позже выпал первый снег. Они курили "Мальборо", возились в снегу, хохотали по пустякам и занимались любовью на старом тетушкином чердаке.
Позже он не раз удивлялся, почему Кэти сбежала от него именно сюда. Оставаясь на Стар-Айленде, он часто вспоминал о ней. Ведь дом на острове был и ее домом, и каждая комната хранила в себе следы ее присутствия. Здесь она была, по сути, хозяйкой. Все, что отличало этот дом от прочих, было ее рук делом. Недаром несколько комнат удивляли случайных гостей своим восточным колоритом, а другие приятно будоражили воображение стилем времен начала освоения Америки. Живопись на стенах была очень тонко подобрана к стилю самих комнат.