Шофер вышел из машины и предупредительно распахнул перед ней дверцу. Она расположилась на мягком сиденье рядом с Джорданом. В салоне было тепло и уютно. Но все же смутное беспокойство, преследовавшее ее весь вечер, не оставляло ее и здесь. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Ей хотелось, чтобы Джордан вновь обнял ее. Ведь только в его объятиях она чувствовала себя по-настоящему спокойно и уверенно. Но Кэти знала, что это ловушка. Стоит только поддаться искушению, и вновь вернется то, от чего она с таким трудом освободилась.
Смерть Кейта изменила все. Она изменила и самого Джордана. Тогда они наговорили друг другу много обидного, а слухи и пересуды возвели между ними непреодолимые барьеры. Кэти всегда казалось, что Джордан в тот момент мог спасти группу от распада. Но он предпочел другое. Видимо, работа в одиночку больше пришлась ему по душе. Выпуская сольные альбомы, он воздерживался от гастролей, потому что, как знала Кэти, не любил их, да и его финансовое положение это позволяло. Новой же группы он так и не создал.
- Хочешь что-нибудь выпить? - обратился к ней Джордан. - У этой машины чрезвычайно вместительный бар.
- Нет, спасибо, - ответила она, чувствуя, что сидит слишком близко к Джордану и их колени соприкасаются. Она слегка отодвинулась и с сомнением в голосе предложила: - Ну, можно, чего-нибудь не очень крепкого.
- Тогда пиво "Джек энд Джинджер"!
Кэти любила это пиво, а Джордан знал ее вкусы. Так что не было ничего удивительного в том, что оно оказалось у него в баре. И все же было приятно обнаружить в чужой машине любимый напиток.
- За встречу, - сказала она, отхлебывая глоток.
- За встречу, - откликнулся Джордан.
- Ты извини меня, - произнесла она, немного помолчав, - но мне действительно не хочется ехать на Стар-Айленд.
- Почему? Если все дело в том, что ты боишься моих ухаживаний, то я вполне могу воздержаться от них. За последние десять лет, как мне кажется, я доказал это.
Кэти подумала, что он доказал это даже слишком убедительно. Никогда не пытаясь помимо ее воли приблизиться к ней, он был хорошим отцом для девочек. И ни разу в их присутствии не возникло ссоры между ними. Девочки выросли красивыми, умными, добрыми; они одинаково любили и мать, и отца. И хотя развод родителей стал тяжелой моральной травмой для них, Кэти и Джордан старались смягчить воздействие этого удара. Ни одного дурного слова не сказали они друг другу в присутствии детей. Правда, позднее они уже не встречались, обмениваясь лишь несколькими коротенькими письмами. Но в тот короткий срок, когда они еще были рядом, поведение Джордана было безупречным.
- Но, Джордан, я действительно не могу поехать, - настойчиво повторила Кэти. - У меня слишком много дел. Ведь если тебе вдруг пришло в голову собрать всех друзей, то это еще не значит, что всем остальным это будет удобно.
- Но все согласны.
- Да, но не я.
- Подумай хотя бы о наших дочерях. Они уже совсем измучились: странствуют от одного родителя к другому. Один праздник у мамы, другой - у отца. Пусть хоть один день рождения нашей дочери пройдет как полагается. Ведь ей уже исполняется двадцать один год.
- Каждый из нас может устроить праздник в ее честь и отдельно.
- Лучше один настоящий праздник, чем два неполных.
Кэти промолчала.
- Куда мы едем? - спросила она.
- В "Ойстер-бар", если ты не против.
- Я согласна.
- Ну так ты приедешь на Стар-Айленд?
- А сколько это займет времени?
- Самое малое неделю.
- И все же я никак не пойму, - улыбнулась Кэти, уклоняясь от ответа, знает ли твоя красотка, секс-бомба "мисс Апрель", что ты в Нью-Йорке обхаживаешь свою бывшую жену?
- Это ты снова о Таре? - улыбнулся в ответ Джордан.
- Да, о ней.
- Она и вправду симпатичная, но никогда не была ни "мисс Апрель", ни секс-бомбой.
- Что ты говоришь? Неужели? А знает твоя девица о том, где ты находишься?
- Да, знает.
- Так что же ты хочешь от меня?
- Чтобы ты немножко отдохнула. Ведь ты целыми днями сидишь, уткнувши нос в рукописи, и совсем не отдыхаешь.
- И откуда же тебе это известно?
- Дочери рассказали.
Кэти стало неприятно. Оказывается, Алекс и Брен убедили отца в том, что она зарылась в свои книги и забыла обо всех радостях окружающей жизни. Это было унизительно.
- Я люблю свою работу, - сказала она. - К тому же работаю с очень интересными людьми.
- Знаю, знаю. Я, честно говоря, думал, что и друга ты себе найдешь среди профессоров или литераторов. А этот резвый молодой человек с мускулистым загривком, которого я встретил у тебя дома, ты уж извини, тебе явно не пара.
Кэти удивленно смотрела на Джордана. Как понимать эту его тираду? Что скрывается за этой бесцеремонной заботливостью? Значит, он беспокоится о ней? Это приятно. Но чем обернется в будущем?
- У тебя просто не было возможности узнать Джереми поближе, - ответила она. - Он очень хороший человек. Прекрасно знает оперу, любит живопись и театр, а иногда даже помогает мне очень дельными замечаниями в литературной работе.
В салоне было темно. По стенам скользили серые кривые тени. Лица Джордана не было видно. И Кэти с недоумением гадала, о чем он думает.
- Тогда извини меня, - наконец ответил он. - Но все же этот твой тренер слишком молод.
- А твоя "мисс Апрель" не слишком юна?
Джордан неожиданно наклонился к Кэти и взял ее руки в свои ладони.
- Я пригласил твоего друга, - шептал он. - Пусть он будет с тобой рядом. В конце концов, ты всегда умела разбираться в людях. Да и приехал я к тебе не для того, чтобы расстраивать твою жизнь. Мы ссорились в прошлом. Это правда. Но это прошлое. А сейчас главное, чтобы ты согласилась принять участие в шоу. Ты будешь там?
- Не знаю, - произнесла она.
Машина остановилась, и шофер распахнул перед ними дверцы. Джордан помог Кэти выйти из салона и, взяв под руку, повел к сияющему огнями подъезду.
Несмотря на позднее время, в "Ойстер-баре" было еще довольно много народу. Это театралы заходили после спектакля посидеть немного в ресторане, прежде чем разойтись по домам.
Джордан направился к столику в глубине зала, подальше от ресторанной суеты. Кэти заказала себе креветки и пиво, а Джордан - устриц. И пока накрывали на стол, они перебрасывались незначительными фразами: Джордан делился впечатлениями от перемен в Нью-Йорке, а Кэти рассказывала, как на каждое Рождество девочки ходили кататься на коньках, облюбовав для этого каток на Рокфеллер-Плаза.
- А ты сама все еще катаешься? - спросил Джордан, искоса наблюдая за официантом, подающим на стол устриц.
- Иногда.
- И занимаешься подводным спортом?
Кэти замялась. Она знала: Южная Флорида самой природой была предназначена для этого вида спорта и дом Джордана во Флориде находился в двух шагах от моря, чтобы можно было и поплавать под водой, и отдохнуть потом в домашней обстановке.
- Я ныряла всего несколько раз, - ответила она, - когда была на море. Но вода показалась мне несколько холодноватой и подводное плавание я никогда не любила, хотя и обнаружила несколько затонувших кораблей.
- И тем не менее несколько раз ездила отдыхать на Карибское море? Кэти удивленно посмотрела на него. - Об этом мне рассказали девочки, пояснил Джордан.
- Болтушки!
- А ты, я вижу, так и не полюбила вкус устриц.
- Уж больно они скользкие, - поморщилась Кэти.
- Зато вкусные. Ты даже не подозреваешь, какого удовольствия ты лишаешь себя.
- В жизни часто приходится ограничивать свои удовольствия, - заметила она и ехидно улыбнулась. - А "мисс Апрель" любит устриц?
- Нет, - усмехнулся Джордан. - Тара вообще терпеть не может морскую живность.
- Но она слишком стройна для любительницы бифштексов.
- Она вегетарианка. А что ест твой мускулистый молодой человек?
- Все понемножку, - засмеялась Кэти.
- И немножко ныряет?
- Нет, он не плавает под водой.