Дерюгин лежал неловко, немного поперек дороги. Нужно было заходить к его голове слева. Диденко и его друзья боялись только одного: Дерюгин мог не понять, в чем дело, мог потерять сознание, видя, как танк надвигается прямо на него, лежащего, истекающего кровью…
Но Дерюгин понял товарищей. Он выровнял, сколько мог, свое тело на дороге, вытянулся, подобрал руки…
Громоздкие, тяжелые гусеницы завизжали у самой его головы, и машина накрыла его своим грузным корпусом. Пули, бороздившие вокруг него снег, застучали о броню танка.
Открыв нижний люк, экипаж Диденко втащил Дерюгина в машину. Крысюк задним ходом стал уводить машину из-под огня.
В части, где они служили, немало было случаев геройства, немало было людей, показавших редкую отвагу, бесстрашие. Имя самого командира части, Героя Советского Союза В. Н. Кашубы, гремело по фронту с первых дней войны с белофиннами.
Нелегко было там обратить на себя внимание, выделиться в ряду уже известных своей храбростью бойцов и командиров. Но трое друзей об этом не думали. Они знали, что воюют не хуже других, а это — главное дело. Так они жили, воевали, берегли свою добрую дружбу — все трое: недавний тракторист Диденко, колхозник Крысюк и житомирский рабочий Кривой…
Фронт лежал уже далеко за линией финских укреплений.
Машина Диденко вышла разведать подступы к одной железнодорожной станции под Выборгом.
День был мглистый и серый. Липкий мартовский снег наматывался на гусеницы. Дорога была трудная. На полпути к станции машина, шедшая следом за танком Диденко, была подбита и зажжена противником. Экипажу удалось выскочить и отползти. Диденко не имел права продвигаться вперед без второй машины. Отойти он также не мог — горящий танк загородил дорогу. Взрывались снаряды, находившиеся в танке. Свернуть с дороги, чтобы обойти этот страшный костер, было нельзя: слишком глубок был снег, а в канавах — мины и фугасы, еще не убранные нашими саперами.
Когда стемнело, белофинны стали подбираться к машине Диденко. Они ползли слева, из-за кустов, перебираясь от одной надолбы к другой, и пропадали из глаз в нескольких шагах от дороги.
— Окружают…
Тогда командир машины тихо сказал башенному:
— Приготовить гранаты…
От ближайшей надолбы приподнялась фигура в белом, за ней другая. Диденко, высунувшись из башни, бросил гранату, за взрывом первой — вторую, третью… Одного убил — это было ясно: фигура в белом осталась на месте. Другие не то отползли, не то притаились где-то за надолбами.
— Живьем они нас не возьмут. Гранат хватит.
Они видели, что настает, может быть, последний час их жизни. Но они знали, что ведут себя в этот тяжелый час хорошо, не хуже других. Только томительно было ждать: когда же финны снова пойдут в атаку. На ожидание уходило сил больше, чем понадобилось бы для самой схватки. Каждая минута требовала полной готовности. В напряжении, в холоде, который постепенно пронизывал их, трудно было удержаться от изнурительной и досадной дрожи, охватывающей все тело.
Они сидели час, два. Похоже было, что ночь сморила белофиннов.
Черный остов сгоревшего танка торчал на обтаявшей от огня дороге.
Крысюк потихоньку вылез из люка, зацепил остывшую металлическую клетку своим тросом.
В четвертом часу ночи они прибыли в свою роту. Машина была в исправности. Экипаж готов, как говорится, выполнить любое новое задание.
— Нет, вы уж закусите, да потом поспите хорошенько, — сказал командир роты, прерывая Диденко.
Этот экипаж — ныне экипаж Героев Советского Союза.
Механик-водитель П. Фетисов
Бои за перекресток у мызы Хаюрю
Наш танковый батальон действовал справа на окружение Выборга. 29 февраля мы достигли укрепленной полосы, тянувшейся от Выборга через станцию Таммисуо и дальше. Отступавшие уже несколько дней белофинны решили оказать здесь нашим частям упорное сопротивление.
Местность, заросшая густым лесом, заваленная валунами высотой до 2 метров, была перерезана вдоль и поперек рядами каменных надолб. У каждого поворота дороги были устроены завалы с ложными обходами. Танк свернет в сторону, и взрыв. Батальон, расчищая себе путь, приближался к мызе Хаюрю.
Здесь, у поселка, от которого остались только дымящиеся головешки, был узел пяти сходящихся дорог, а дальше в полукилометре пролегала железная дорога на Выборг.