— Как достичь мира духовного?
— Нужно угомониться, — ответил отец Дорофей, улыбаясь.
— Что значит «угомониться»? — переспросил я.
— А вот что. Когда я был молодым послушником на Валааме, старец мой, которому я прислуживал, сказал мне раз: «Димитрий, трудно тебе будет угомониться. Больно у тебя нрав веселый и подвижный. А не угомонишься, не достигнешь чистой молитвы, ни к чему будет тебе и монашество». Вот я и спросил его, как Вы теперь меня: «Что значит “угомониться”?» Старец мне ответил: «Это очень просто. Сейчас вот лето, а ты, поди, ждешь осени, когда работы на полях будет меньше». — «Верно, батюшка...». — «Ну, а осень придет, будешь ждать зимы, первопутка, Святок, а они придут, будешь ждать весны; а там — Пасхи, Светлого Христова Воскресения?» — «Правда, отче». — «Вот ты сейчас послушник, а, поди, ждешь того времени, когда будешь рясофором?» — «Да, батюшка». — «Ну, а там, поди, и мантии будешь ждать, а там иеромонашества. Вот это и значит, что ты не угомонился. А вот когда тебе будет все едино: весна или осень, лето или зима, Святки или Пасха, послушник ты или схимник, а будешь ты жить сегодняшним днем, ибо довлеет дневи злоба его (Мф. 6, 34), не будешь помышлять и ждать, а всецело предашь себя воле Божией, — вот ты и угомонишься». Много лет прошло, принял я мантию, получил иеромонашество и все ждал чего-то. Перевели на кошевара. Не хотел, а пришлось подчиниться. Ну, а уж как сюда перевели, то шел весело, а иные плакали. На все воля Божия. Если будешь принимать волю Божию благодушно и с любовию, а своего чудачества не ждать, вот ты и угомонишься. Только Вам еще далеко это, Сергей Николаевич. Вы еще «своего ищете». Только без угомонения не достичь чистой молитвы!
— Скажите, отец Дорофей, в чем чистая молитва?
— А это молитва без помышлений, когда мысль не разбегается, внимание не рассеивается и сердце твое бдит, то есть устрашается или умиляется. Когда же ты молишься устами, а мысли твои далеко, то это не молитва.
— А как стяжается чистая молитва?
— Трудом, конечно. О молитве Иисусовой слыхали?
— Да, слыхал.
— И упражняться пытались?
— Пытался.
— И шло?
— Плохо.
— Вы не отчаивайтесь. Твердите себе, и в свое время придет.
— А как знать, что достиг чистой молитвы?
Отец Дорофей посмотрел на меня испытующе и спросил:
— О старце Иоанне Молдавском слыхали?
— Нет.
— О нем пишет инок Парфений в своих «Странствиях»1. Поди, и его не читали?
— Нет.
— Прочтите, очень поучительно и полезно. Его раз Парфений и спросил о чистой молитве. Ну, старец Иоанн и ответил, что как стал он подвизаться в молитве Иисусовой, сначала с принуждением великим, а потом легче и легче. А потом у него навязалось и потекло как ручеек, молитва самодвижной стала: журчит и журчит и сердце умиляет. Ну и стал он от людей уединяться, на пустыньку ушел, не только мирянок, но и мирян перестал принимать, да и монахов редко. И появилась у него тяга к молитве непреодолимая. Когда Парфений спросил старца: «А что же есть молитва непреодолимая?» — то отец Иоанн и отвечает: «А вот что есть молитва непреодолимая. Стану, говорит, я на молитву до захода солнца, а когда очнусь, то уже высоко солнце на небе, а я не приметил». Вот это и есть чистая молитва.
— А скажите, отец Дорофей, сколь нужна молитва чистая для жизни деятельной, ну, например, миссионерской?
— Очень полезна. Когда подвизается человек в молитве Иисусовой, то уподобляется он, скажем, липе в цвету. Когда нет цветов на липе, то и пчелы не прилетают. А как начала липа цвести, то аромат цветов ее привлекает пчел отовсюду. То же и с подвижником, утвердившимся в молитве Иисусовой. Аромат молитвы, добродетели, ею доставляемые, привлекают отовсюду добрых людей, которые ищут, где поучиться. Кто живет во Христе, того Бог на руках Своих носит. Ни о чем не надо ему заботиться. Со всех сторон стекаются к нему добрые люди и хранят его, как зрак очей своих. Подвизающийся в молитве истинной под тенью Господней успокаивается. И ни о чем он не заботится. Все само приходит.
— А скорби бывают?
— Как не бывать, но и они обращаются в радости. Впрочем, Вам этого еще не понять. Далеконько. Но придет в свое время.
— Скажите, отец Дорофей, в миру можно спастись?
— А почему нельзя? Царствие Божие внутри нас есть, когда мы в сердце нашем повергаемся пред Господом и возносим Ему курение благовонное чистой молитвы. «Рассказы странника»2 читали?
— Читал.
— Ну и Вы так же действовать можете. Немытов3 орловский богатый купец был, а оптинского старца Макария молитвенностью своей удивлял. Впрочем, и он, как вошел в силу в своем собственном доме, затворником стал. Кто с Богом жить стал и величие духовного увидел, тому трудно остаться в миру. Как орел, он парит высоко в небе и не может уподобиться курице, которая копошится на дороге.
1
См.: Инок Парфений (Агеев), «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле». «Новоспасский Монастырь». Москва, 2008.
2
Речь идет о книге «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», написанной во 2-й пол. XIX в. Рассказы были переписаны с рукописи на Афоне игуменом Паисием, настоятелем Черемисского монастыря Казанской епархии, и им же впервые изданы.
3
Иван Михайлович Немытов (1788-1875) — орловский купец-миллионер, известный своей щедрой благотворительностью и строгим, аскетическим образом жизни. Умер в возрасте 87 лет, за три недели до кончины принял монашеский постриг.