Возвращаясь с бабушкой домой, я все раздумывал о слышанном. Запало в душу.
Евгений Николаевич Розов. Псково-Печерский монастырь
Я встретился с доктором Розовым в Псково-Печерском монастыре в 1926 году. Он был участковым врачом и одновременно лечил братию, за что ему полагалась квартира в первом этаже архиерейского дома. Евгению Николаевичу было за пятьдесят лет, и был он вдовцом.
Его сын, тихий и умный мальчик, учился в Печерской гимназии. Жили они очень просто. Доктор Розов происходил из духовной семьи, учился в семинарии, но в священство не пошел, а стал врачом, блестяще кончив Томский университет в Сибири по медицинскому факультету.
Евгений Николаевич был не только благочестив и богословски образован, но еще и духовен. Было в нем глубокое смирение и великая любовь к ближнему. Никому и никогда он ни в чем не отказывал. Просили его ехать далеко к больному — он ехал безвозмездно, просили совета — он давал, просили в дом — не отказывал. И никогда ни в чем не нуждался.
Раз я сидел у него вечером. В открытые окна лился запах сирени и жасминов из архиерейского сада. Древние монастырские церкви, розовые, светло-желтые, белые с синими куполами, усыпанными золотыми звездами, выступали отчетливо на зелени садов в прозрачном сумраке белой ночи Севера. Стояла глубокая, торжественная тишина. В небольшой комнате перед старинной иконой теплилась неугасимая лампада. Евгений Николаевич сидел в кресле, в белой русской рубашке, подпоясанной белым же пояском. Со своей седеющей уже бородкой он очень напоминал деревенского священника у себя на погосте.
— Скажите, Евгений Николаевич, как это Вы устраиваетесь, всегда благодушны и никогда не беспокоитесь о деньгах и чем жить, так мне передавали. Как это?
— Люди всего наговорят, Сергей Николаевич, а я только одно скажу: по-евангельски — ищите прежде всего Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам (см. Лк. 12, 31). Как Вы знаете, я — сын протоиерея, кончил семинарию, в детстве и юности часто бывал с родителями то в Троицко-Сергиевской Лавре, то в Оптиной, то в Сарове, то на Валааме и так далее. Вот раз такую я слышал историю от гостинника в Оптиной пустыни. Приехал раз туда на богомолье богатейший московский купец, и пришлось ему из-за распутицы задержаться на три дня больше, чем думал. Был он с сыном. Уезжая, он и говорит гостиннику: «Сколько тут за меня и сына вам приходится, отец?» А тот и отвечает: «Сколько положите». — «А если я ничего не положу?» — «Воля ваша». — «Да ведь так-то у вас из ста богомольцев, может, один только и заплатит?» — «Бывает, но зато сотый за всех прочих девяносто девять заплатит». — «Ну, сынок, — говорит купец сыну, — раскошеливайся, с нас обоих за сто с каждого приходится». И охотно заплатил и был доволен. Вот благословил Господь покормить нищую братию. Да вот и покойный родитель мой, протоиерей Николай Розов, всегда мне говорил: «Станешь, Евгений, врачом, и придут к тебе бедняки, а заплатить им нечем, так ты и не взыскивай, да еще и лекарства купи.
Господь тебя не оставит, проживешь, и душа твоя будет всегда покойна, и совесть зазирать тебя не будет». Я так и делаю. И вот живу. Кто может заплатить, спасибо, кто не может — для Бога стараюсь. Ведь говорится, что кто кому малым чем послужил — Богу послужил. Вот видите, там кто-то чудесные банки с вареньем принес, даже не знаю кто. И все несут, и деньгами, и вещами. Не только для меня с сыном довольно, но и другим раздаю. Помните, у апостола Павла: Имея пропитание и одежду, будем довольны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение (1 Тим. 6, 8-9). В Евангелии помните, что сказано: Не можете служить Богу и маммоне (Мф. 6, 24), а сребролюбивые фарисеи смеялись. Но смеется тот, кто смеется последний. Так вот и Вы старайтесь о едином на потребу, а остальное приложится.
— Как же это, Евгений Николаевич?
— Вот и видно, что Вы еще малоцерковный человек. Запомните раз навсегда, что самое важное — стяжать мир в душе, а когда стяжаете, ни в чем у Вас не будет недостатка, ибо сказано: «Стяжи мир духовный, и тысячи спасутся вокруг тебя». Вот эти-то тысячи так много всего нанесут, что не будешь знать, куда и девать все это. Беспокоиться об этом совершенно незачем. Вот неверующим, тем надо, и очень. Они все себе хотят присвоить, у другого стянуть — живешь ведь один раз. Ну, для них долг платежом красен.
Вот Вы, Сергей Николаевич, едете на чужбину, сначала в Бельгию и Францию, к католикам, и потом, может быть, и к протестантам, туда, сюда. Ничего не случается без воли Божией. Значит, надо ехать, если все само собой устраивается. Но Вы начинаете что-то новое, неслыханное, какое-то общение с католиками. Многим оно кажется подозрительным, а Вы — человеком, желающим пристроиться. Но они ошибаются, Сергей Николаевич. Я — старый врач и много видел людей. Вы — человек простой и бесхитростный, не из числа «устраивающихся». И посему придется Вам испытать немало скорбей, непонимания, презрения, бедность крайнюю. Но Вы не отчаивайтесь, а терпите благодушно, живите просто; просто — и смиренно. И в свое время придет то, чего Вы и помыслить сейчас не можете, я говорю об успехах в Вашем дерзании. И тогда Вы поймете, что значит получить во сто крат. Но сначала много надо пострадать, дабы достичь покоя, отрешенности в мире, вот как я стараюсь. Так и Вы ни к чему преходящему не привязывайтесь, а идите своим путем. Вы Добротолюбие-то читали?