— Джейми, дорогой, — обеспокоенно спросила Маргарет, — а Харви Уоррендер не держит тебя чем-нибудь в своих руках?
— Конечно, нет!
Подумав, не слишком ли торопливо и энергично прозвучал его ответ, Хауден добавил:
— Просто я не хочу, чтобы меня толкали к поспешным решениям. Завтра посмотрим, как будут реагировать. В конце концов там были только свои люди.
Он почувствовал на себе пристальный взгляд Маргарет и спросил самого себя, поняла ли она, что он ей лжет.
Глава 3
Они вошли в большой каменный особняк — официальную резиденцию премьер-министра на время его пребывания в должности — через защищенный навесом парадный подъезд. Внутри их встретил Ярроу, дворецкий, и принял пальто. Он сообщил:
— Американский посол пытался дозвониться до вас, сэр. Из посольства звонили дважды и предупредили, что дело срочное.
Джеймс Хауден кивнул. Возможно, в Вашингтоне тоже узнали об утечке информации. Если так, то задача Артура Лексингтона значительно упрощается.
— Выждите пять минут, — распорядился он, — а потом сообщите на коммутатор, что я вернулся домой.
— Подайте кофе в гостиную, мистер Ярроу, — попросила Маргарет. — И сандвичи для премьер-министра. Ему так и не удалось поужинать.
Она осталась в дамской туалетной комнате, смежной с главным холлом, чтобы поправить прическу.
Джеймс Хауден прошел вереницей коридоров в третий холл с его огромными французскими окнами, выходящими на реку и холмы Гатино. Вид этот всегда захватывал его, и даже ночью, ориентируясь по отдаленным огонькам, он мог мысленно представить себе широкую, тронутую рябью реку Оттаву, ту самую реку, по которой три с половиной века назад плыл искатель приключений Этьен Брюле,[7] а после него — Шамплейн,[8] а за ними миссионеры и торговцы, прокладывавшие свой легендарный путь на запад — к Великим озерам и богатому мехами и шкурами Северу. За рекой лежал далекий квебекский берег, вошедший в предания и историю, — свидетель множества перемен, ибо то, что появляется на лице Земли, в один прекрасный день с лица Земли исчезает.
«В Оттаве, — часто думалось Джеймсу, — трудно не ощущать дыхания истории. Особенно теперь, когда город — некогда живописный, а потом обезображенный коммерцией — снова обрастает пышной зеленью: рощицами деревьев и ухоженными аллеями. Да, правительственные здания были в основном безликими, неся на себе отпечаток, как выразился один из критиков, „безжизненной руки бюрократического искусства“. Но даже при этом была в них какая-то естественная прямота и суровость, и с течением времени, когда будет возрождена ее красота, Оттава как столица сможет сравниться с Вашингтоном, а то и превзойти».
За его спиной дважды мелодично звякнул позолоченный телефон, установленный под широкой резной лестницей на угловом столике. Звонил американский посол.
— Приветствую, Энгри, — сказал в трубку Хауден. — Слышал, ваши люди упустили-таки кота из мешка?
— Знаю, премьер-министр, — ответил ему тягучий бостонский говор достопочтенного Филиппа Энгроува, — и чертовски сожалею. К счастью, коту, похоже, удалось высунуть одну только голову, но мы все еще крепко держим его за шкирку.
— Это утешает, — сказал Хауден. — Тем не менее необходимо совместное заявление. К вам едет Артур…
— А он уже здесь, рядом со мной, — прервал его посол. — Сейчас опрокинем по паре стаканчиков и займемся. Текст сами утверждать будете?
— Нет, полагаюсь на вас с Артуром.
Они поговорили еще несколько минут, и премьер-министр положил позолоченную трубку.
Маргарет уже прошла в уютную гостиную с обитыми ситцем кушетками, креслами в стиле ампир и шторами приглушенного серого цвета. В камине ярко пылали поленья. Она поставила пластинку Чайковского. Это была самая любимая музыка Хаудена, более академическая классика редко его трогала. Спустя несколько минут горничная принесла кофе и поднос с сандвичами. Повинуясь жесту Маргарет, девушка предложила сандвичи Хаудену, и тот рассеянно взял один, едва посмотрев на поднос.
7
Этьен Брюле (1591–1633) — французский путешественник, впоследствии переводчик исследований о Канаде С. Шамплейна.
8
Самюэль Шамплейн (1567–1635) — французский исследователь Канады, основатель Квебека (1608).