Уже по мере того, как он говорил, Элан начал понимать, сколь шатко сооружение, которое он выстраивает. И хотя бойкости и уверенности в нем было куда меньше, чем в предыдущий раз, несгибаемое упрямство заставляло его продолжать. Справа от себя он постоянно ощущал присутствие А. Р. Батлера, который слушал его с приветливой учтивостью, делая время от времени какие-то пометки в своем блокноте. Только раз краешком глаза Элан поймал на лице своего старшего коллеги предательскую снисходительную ухмылку. Капитан же Яабек, как заметил Элан, подавшись вперед, внимательно вслушивался в каждое слово.
Элан отдавал себе отчет, что здесь, в этом окружении, он должен всячески избегать эмоциональных аспектов дела. И тем не менее все это время перед его мысленным взором стояло юное лицо Анри с его странным выражением одновременно надежды и безысходности. Какое же из них возьмет верх через час-другой: надежда или безысходность?
Он закончил тем же аргументом, которым завершил изложение обстоятельств дела судье два дня назад: даже заяц, утверждал Элан, имеет право требовать от министерства по делам иммиграции специального расследования его обращения за разрешением на въезд. Если в этом будет отказываться всем приезжим подряд, то, возможно, даже добропорядочному канадскому гражданину, временно не имеющему доказательств, удостоверяющих его личность, будет закрыт доступ в его собственную страну. Это был тот самый довод, что в предыдущий раз вызвал у судьи Уиллиса улыбку.
Сегодня судья не позволил себе даже тени улыбки. Седовласая фигура застыла на помосте в непроницаемо-бесстрастной неподвижности.
После десятиминутного выступления Элан опустился на место, терзаемый мыслями о собственной жалкой беспомощности.
Над рядами стульев теперь воздвигалась широкоплечая фигура непоколебимо уверенного в себе А. Р. Батлера. С абсолютно естественным гордым величием — будто римский сенатор, мелькнуло в голове у Элана, — адвокат повернулся к помосту.
— Милорд, — хорошо поставленный низкий голос заполнил зал, — с интересом и восхищением я выслушал моего уважаемого коллегу мистера Мэйтлэнда.
Хорошо отрепетированная пауза, во время которой Том Льюис успел шепнуть Элану:
— Мерзавец исхитрился обвинить тебя в неопытности, даже не употребив этого слова.
Элан молча кивнул. У него создалось точно такое же впечатление.
Низкий голос продолжал рокотать:
— С интересом потому, что мистер Мэйтлэнд познакомил нас с новейшим толкованием одного — в общем-то очень простого — из положений закона. С восхищением потому, что он продемонстрировал замечательную способность творить кирпичи, или видимость кирпичей, из жалкой щепотки юридических, так сказать, соломинок.
Из уст любого другого это прозвучало бы грубостью и оскорблением. Однако произнесенные А. Р. Батлером с невероятно сердечной улыбкой слова, казалось, звучали лишь добродушной дружеской шпилькой.
Сзади Элана кто-то злорадно хихикнул.
— Весьма простая суть дела, как я намерен продемонстрировать, милорд, — заявил А. Р. Батлер, — заключается в том, что клиент моего друга, мистер Дюваль, чья своеобразная проблема нам всем хорошо известна и, могу сказать, к которой министерство по делам иммиграции относится чрезвычайно сочувственно… Суть дела заключается в том, что этот Дюваль задержан отнюдь не противозаконно, но, напротив, совершенно законно, на основании ордера, выданного с соблюдением всех должных и надлежащих процессуальных норм в соответствии с действующим в Канаде законом об иммиграции. Более того, ваша честь, я утверждаю, что капитан судна «Вастервик», подвергая этого Дюваля задержанию, о чем информировал нас здесь мой ученый коллега, действовал абсолютно законно. Дело в том, что если бы капитан судна не сумел обеспечить выполнения распоряжения иммиграционных властей о задержании…
И так далее, и так далее катились округлые искусно составленные и любовно отточенные фразы. Там, где Элан запинался в поисках нужных слов, А. Р. Батлер без труда находил и выстраивал их с изящной ритмичной точностью. Там, где Элан кружил окольными путями, продираясь к главной сути каждого довода, то и дело теряя нить мысли и возвращаясь к уже сказанному, А. Р. Батлер мастерски поочередно начинал и закруглял один тезис, затем переходил к следующему.
Его аргументы звучали убедительно: задержание совершенно законно, все требования закона соблюдены, ни капитан судна, ни министерство по делам иммиграции не допустили никаких промахов либо ошибок, в качестве зайца Анри Дюваль не имеет никаких юридических прав, и потому требовать специального расследования со стороны иммиграционной службы нет оснований. Довод же Элана относительно гипотетического канадского гражданина, лишенного доступа в свою страну, настолько хлипок, что просто смешон… И в этом месте А. Р. Батлер действительно расхохотался, конечно же, крайне добродушно и снисходительно.