— Грустно стало. Мир, человечество — как бы ты ни называл — у нас так много всего, и все это мы хотим растерять… — После паузы она добавила с сочувствием: — Но ведь тебе нужно было с кем-то поделиться…
Он кивнул:
— Не так уж много людей, с которыми я могу говорить открыто.
— Тогда я рада, что ты выговорился.
По привычке Маргарет стала приводить в порядок кофейный сервиз.
— Поздно уже. Не подняться ли нам наверх?
Он покачал головой:
— Нет еще. Но ты ступай, я приду попозже.
На полпути к двери Маргарет приостановилась. На ломберном столике а-ля шератон[9] лежала стопка бумаг и газетных вырезок, присланных сегодня днем из парламентской канцелярии Хаудена. Она подняла тонкую книжицу.
Название на обложке — «Звездочет» — окружали астрологические знаки Зодиака.
— Неужели ты читаешь подобные вещи, Джейми?
— Боже упаси, конечно, нет! — Хауден слегка покраснел. — Просматриваю иногда из любопытства, забавы ради.
— Но ведь та старая дама, что посылала их тебе, уже умерла, не так ли?
— Наверное, кто-нибудь продолжает слать вместо нее, — в голосе Хаудена послышалось раздражение. — Сама знаешь, раз уж попал в список адресатов…
— Но это издание распространяется по подписке, — настаивала Маргарет. — И подписка была недавно возобновлена. Смотри, вот здесь дата стоит.
— Господи, Маргарет! Откуда же мне знать, как, когда и где возобновлена подписка? Ты хоть представляешь, сколько почты мне приходит в течение одного только дня? Не то что проверять, просматривать все нет никакой возможности. Кто-нибудь в конторе мог подписать меня без моего ведома. Если это тебя так беспокоит, завтра же аннулирую.
— Зачем же так сердиться, — спокойно возразила Маргарет. — Меня это вовсе не беспокоит. Просто полюбопытствовала, и если ты даже читаешь такие вещи, то из-за чего поднимать шум? Может быть, найдешь здесь подсказку, как управиться с Харви Уоррендером. — Она положила журнал на место. — Ты точно решил еще не ложиться?
— Точно. Мне многое надо обдумать, а времени совсем мало.
Вот это уже было знакомо давно.
— Спокойной ночи, дорогой, — попрощалась она.
Поднимаясь по широкой резной лестнице, Маргарет подумала, сколько же раз за всю супружескую жизнь ей приходилось проводить вечера в одиночестве или вот так, одной, укладываться в постель. А может быть, и хорошо, что она никогда не считала. В последние годы особенно для Джеймса Хаудена стало обычным бодрствовать далеко за полночь, размышляя над политическими проблемами или государственными делами, и, когда он ложился, Маргарет уже спала и редко просыпалась. Нет, ей не хватало не интимной близости, призналась она себе с женской откровенностью, это, слава Богу, у них уже давно налажено и устроено. Но когда день подходит к концу, женщина особенно дорожит теплом общения. «В нашей семейной жизни было много хорошего, — решила про себя Маргарет, — но и много одиночества тоже».
Разговор о войне оставил у нее чувство непривычной горечи и печали. Неизбежность войны, считала она, это нечто, что могут принять мужчины, но женщины — никогда. Воевали мужчины, не женщины, ну, может быть, за редким исключением. Почему? Не потому ли, что женщины рождаются для боли и страданий, но мужчины должны утверждать себя? На нее вдруг накатила тоска по детям, так захотелось их увидеть — не для того, чтобы их утешить, она сама бы искала в них утешения и покоя. Глаза ее наполнились слезами, Маргарет чуть не поддалась порыву вернуться вниз, в гостиную, и просить мужа, чтобы хоть в эту ночь, в этот час она не оставалась одна.
Но она одернула себя: «Глупенькая. Джейми, конечно, проявит доброту. Но никогда не поймет».
Глава 4
Еще некоторое время после ухода жены Джеймс Хауден оставался у камина — языки пламени сникли, сменившись алым мерцанием тлеющих углей. Мысли его перебегали с одного предмета на другой. Маргарет была права: выговорившись, он почувствовал облегчение. Кое-что из сказанного ей сегодня вообще впервые было произнесено вслух. Теперь, однако, он должен продумать конкретные планы не только переговоров в Вашингтоне, но и последующего подхода к проблемам страны.
Самое главное, конечно, сохранить свою власть — получалось, будто сама судьба остановила на нем выбор. Но найдет ли он такое же понимание и среди других? Он надеялся на это, но лучше всего быть полностью уверенным. Вот почему он должен определить осторожный, тщательно выверенный и неуязвимый курс во внутренней политике. Победа его партии на выборах через несколько месяцев представлялась жизненно необходимой для блага всей страны.