И все же в стране у него было на удивление много сторонников — среди искушенных знатоков, кто способен куда глубже и тоньше разбираться в человеческих качествах, нежели те, кто поддерживал его главного политического оппонента Джеймса Макколлама Хаудена. И тем не менее на последних выборах Хауден и его партия нанесли Дейтцу весьма ощутимое поражение.
Войдя в зал Конфедерации — сводчатый наружный вестибюль с его взмывающими ввысь колоннами из темного полированного сиенита,[22] — Дейтц услышал разговор одетого в форму привратника с молодым — почти подростком — человеком в бежевых брюках и куртке.
— Извиняюсь, — убеждал юношу привратник, — не я выдумываю правила, сынок.
— Да я понимаю, но неужели вы не могли бы сделать исключение. — Паренек говорил с американским акцентом; если уж не самой глубинки Юга, то где-то очень близко. — У меня всего-то два дня. Родители уже собираются возвращаться в Штаты…
Бонар Дейтц невольно приостановился. Это, конечно, не его дело, но что-то такое в мальчугане… Он спросил:
— В чем, собственно, проблема?
— Молодой человек хотел бы осмотреть здание, мистер Дейтц, — объяснил привратник. — Я уже сказал ему, что это невозможно, поскольку сегодня праздник и…
— Я из университета Чаттануги, сэр, — представился паренек. — Изучаю конституционную историю. Мне подумалось, что, пока я здесь…
Дейтц взглянул на часы.
— Ну, если мы поторопимся, я покажу вам. Пойдемте со мной.
Кивнув привратнику, он повернулся к лестнице, по которой только что спустился.
— Вот это здорово! — долговязый второкурсник шел рядом с ним легким размашистым шагом. — Просто потрясающе!
— Если вы изучаете конституционную историю, — обратился к нему Дейтц, — то, значит, понимаете различия между канадской системой правления и вашей.
Юноша кивнул:
— По-моему, да. В основном. Главное различие в том, что у нас президент избирается, а ваш премьер-министр — нет.
— Да, как премьер-министр он не избирается, — согласился Дейтц. — Однако чтобы попасть в палату общин, он должен выставить свою кандидатуру и добиваться избрания членом парламента наравне с другими депутатами. После выборов лидер партии парламентского большинства становится премьер-министром и формирует кабинет из числа своих сторонников. — Лекторским голосом Дейтц продолжал объяснять: — Канадская система представляет собой парламентскую монархию с единой непрерывной вертикальной линией власти, идущей снизу вверх от рядового избирателя через правительство до короны. Ваша система отличается разделением власти: часть принадлежит президенту, другая — конгрессу.
— Система «сдержек и противовесов», — уточнил студент. — Только порой «сдержек» бывает столько, что просто ничего не делается.
Бонар Дейтц усмехнулся.
— От комментариев по этому поводу я воздержусь. Чтобы не подорвать двусторонние отношения.
Они вошли в вестибюль палаты общин. Бонар Дейтц распахнул одну из тяжелых двустворчатых дверей и провел юношу в зал заседаний. Они остановились, обволакиваемые глубокой — почти физически ощущаемой — тишиной. В зале горело всего несколько ламп, и его дальние углы и убегающие вверх ярусы кресел терялись в темноте.
— Когда палата заседает, здесь гораздо оживленнее, — сухо заметил Дейтц.
— А я рад, что увидел ее именно такой, — почти шепотом признался юноша. — В этом есть что-то от храма, своеобразное благолепие…
Дейтц улыбнулся:
— У палаты очень давние традиции.
Они пошли в глубину зала, и Дейтц стал объяснять, как премьер-министр и лидер оппозиции — в данном случае он сам — ежедневно встречаются здесь лицом к лицу.
— Понимаете, — сказал он, — мы считаем, что в отсутствии промежуточных звеньев есть много преимуществ. При нашей системе правления исполнительная власть непосредственно подотчетна прямо парламенту за все свои действия.
Студент с любопытством взглянул на своего гида.
— Значит, если бы от вашей партии было избрано больше депутатов, сэр, вы бы сейчас были премьер-министром, а не лидером оппозиции?
— Да, — коротко ответил Дейтц.
С простодушной прямотой юноша спросил:
— И как вы думаете, вам это когда-нибудь удастся?
— Иногда я сам себя спрашиваю о том же, — с кривой усмешкой признался Дейтц.