Впервые Алан услышал звуки города, доносившиеся снаружи: завывание ветра, то усиливающегося, то стихающего, шум уличного движения, прерывистый грохот, похожий на стук отбойного молотка, отдаленный звук колокола и низкий гудок буксира в порту — в море уходил какой-то корабль, как вскоре уйдет из Ванкувера «Вастервик» с Анри Дювалем на борту либо без него. Через минуту это определится.
В тишине зала послышался стук откинувшегося сиденья, с которого поднялся адвокат судоходной компании Толленд. Голосом, показавшимся хриплым после сладкозвучного выступления А. Р. Батлера, он начал:
— Если угодно вашей милости...
Судья Виллис оторвал взор от записей и сказал:
— Господин Толленд, мне нет необходимости беспокоить вас.
Адвокат поклонился и сел.
Значит, вот так. Замечание судьи означало только одно: Алан проиграл дело, и уже никакие дополнительные доводы судье не требовались.
— Что ж,— прошептал Том,— по крайней мере мы сделали все, что в наших силах.
Алан кивнул — ему вспомнилось, что иного исхода он и не ожидал. С самого начала он знал, что это всего лишь пристрелочный выстрел, но теперь, когда поражение стало неизбежным, он испытывал чувство горечи. Была ли тому виной его неопытность или неуклюжая речь, спрашивал он себя. Будь он более уверенным или, скажем, более убедительным, чем А. Р. Батлер, мог бы он выиграть процесс?
А возможно, если бы ему больше повезло и дело попало к другому судье, более отзывчивому, чем этот суровый, не внушающий симпатии человек, сидевший в судейском кресле, и результат был бы иным?
Как оказалось, иным он быть не мог.
Решение, которое готовился вынести судья Стенли Виллис, сформировалось в его мозгу раньше, чем выступили оба адвоката. Еще два дня назад он сразу же понял слабость аргументов Алана Мейтланда при всей их столь же явной оригинальности. Но тогда имелись основания для выдачи ордера на временное задержание. Однако сейчас, к великому сожалению судьи, оснований для предписания о нарушении прав человека не было никаких.
Судья Виллис считал А. Р. Батлера позером и задавакой. Его риторика и гладкая речь, любезная снисходительность и добродушие были обычными фиглярскими трюками, рассчитанными на присяжных, но не на судей, которые меньше подвержены подобным чарам. Тем не менее юридическая основательность А. Р. Батлера не подлежала сомнению, а доводы, которые он приводил, были неопровержимы. Таким образом, судья Виллис вынужден был отвергнуть иск на предписание о нарушении прав человека, но он искренне сожалел, что не может ничем помочь молодому адвокату Алану Мейтланду и тем самым Анри Дювалю.
Чувство сожаления объяснялось двумя причинами: во-первых, как внимательный читатель газет, судья Виллис был убежден, что бездомному скитальцу должны предоставить возможность покинуть теплоход и поселиться в Канаде; еще со времени появления первого репортажа Дэна Орлиффа он надеялся, что ведомство иммиграции обойдет свои жестокие правила, чем оно занималось, как ему было известно, бессчетное множество раз. К своему изумлению, он узнал, что не только департамент иммиграции, но и само правительство заняли непреклонную и сомнительную позицию в этом вопросе.
Вторая причина крылась в том, что судье Виллису чем-то понравился Алан Мейтланд. Для судьи ничего не значили неуклюжая речь и заикания Алана — он отлично понимал, что не каждый адвокат может быть Демосфеном, но здравый смысл и логика суждений должны непременно отличать настоящего адвоката.
Когда в газетах появились первые сведения об Анри Дювале, судья Виллис предположил, что кто-нибудь из старших членов адвокатуры из сострадания к молодому скитальцу возьмет на себя труд по его защите. Но время шло, и, к огорчению судьи, никто из них не выражал желания заняться этим делом. Зато как же обрадовался старый судья, когда узнал, что Алан Мейтланд выступил в защиту Дюваля. И вот, наблюдая за молодым адвокатом на суде, он преисполнился не только радости, но и гордости.
Конечно, сам судья Виллис участвовал в разбирательстве дела совершенно случайно, и, естественно, никакие личные симпатии не могли повлиять на отправление им своих судейских обязанностей. Однако кое-чем, хотя бы в мелочах, судья мог быть полезен.
Все зависит от того, решил судья, насколько проницательным и умным окажется молодой защитник.
Судья Виллис кратко изложил мотивы, по каким он поддерживает доводы А. Р. Батлера: задержание Анри Дюваля капитаном «Вастервика» соответствует законному приказу, изданному департаментом иммиграции, а посему, признавая задержание законным, суд не может вынести решения о нарушении прав человека. И сразу же судья ворчливо добавил: