Послышался стук в дверь, и чиновник в форме иммиграционной службы ввел в комнату Анри Дюваля.
Когда Алан видел молодого скитальца последний раз, тот был одет в грязную, замасленную робу, лицо было в пятнах мазута, а волосы слиплись от пота после работы в трюме «Вастервика». Сейчас он выглядел чисто вымытым и побритым, длинные черные волосы аккуратно расчесаны. Одет он был просто: в залатанные штаны и заштопанный морской бушлат, на ногах — старенькие парусиновые туфли, подаренные, вероятно, кем-нибудь из матросов.
Но по-прежнему выражение его лица и глаза приковывали к себе внимание: округлое мальчишеское лицо с резкими чертами, глубоко посаженные глаза — умные и просящие, скрывающие в глубине усталость и тревогу.
Кивком головы Тэмкинхил отпустил чиновника.
Стоя у дверей, Анри переводил взгляд с одного присутствующего на другого, остановившись наконец на Алане, при виде которого он просиял улыбкой.
— Как поживаешь, Анри? — Алан двинулся к нему навстречу, чтобы быть рядом с ним. Он ободряюще прикоснулся к руке Анри.
— Я поживать хорошо,— ответил тот и с надеждой заглянул в глаза Алану.— Я буду работать Канада? Я останусь?
— Нет, Анри, пока нет,— покачал головой Алан.— Вот эти джентльмены хотят задать тебе несколько вопросов. Они проведут дознание.
Молодой человек огляделся, затем, заметно нервничая, спросил:
— А вы остаться со мной?
— Да, я буду присутствовать.
— Господин Мейтланд,— обратился к нему Тэмкинхил,— если вы хотите побыть наедине со своим клиентом, мы можем предоставить вам такую возможность — мы удалимся из комнаты на несколько минут.
— Спасибо, не нужно,— ответил Алан с признательностью,— но мне хотелось бы сказать ему пару слов.
— Ради Бога...
— Анри, это господин Тэмкинхил из канадской иммиграционной службы и мистер Батлер, адвокат.— При каждом имени Дюваль поворачивал голову к тому, кого называл Алан, и приветствовал его вежливым поклоном. — Они будут задавать тебе вопросы, а ты должен честно отвечать на них. Но ничего не утаивай. Понял?
Энергично кивнув, скиталец выразил согласие.
— Я буду говорить правда, я всегда говорить правда.
Обращаясь к Алану, А. Р. Батлер заявил:
— С моей стороны вопросов не последует. Я здесь всего-навсего наблюдатель.— Он ласково улыбнулся.— Можете считать, что моя миссия состоит в том, чтобы проследить, как соблюдается законность.
— Если уж на то пошло,— сказал Алан,— такова и моя миссия.
Джордж Тэмкинхил уселся во главе стола и официально объявил:
— С вашего разрешения, джентльмены, если вы готовы, мы начнем.
Алан Мейтланд и Анри Дюваль уселись по одну сторону стола, стенографистка и А. Р. Батлер — по другую.
Открыв папку, Тэмкинхил взял сверху лист бумаги, отпечатанный под копирку, передал его стенографистке и прочитал громким отчетливым голосом:
— Протокол дознания, проведенного согласно Закону об иммиграции в канадском департаменте иммиграции, город Ванкувер, Британская Колумбия, четвертого января, мной, Джорджем Тэмкинхилом, чиновником вышеуказанного ведомства, по указанию министерства гражданства и иммиграции в соответствии с подотделом I раздела II Закона об иммиграции Канады...
Голос продолжал гудеть, продираясь сквозь толпу казенных словес. Все так, все правильно, думал Алан, только исход этого допроса предрешен заранее. Нет никакой надежды, что департамент изменит свою твердую позицию в результате процедуры, проходящей под его контролем, особенно ввиду^ того, что вряд ли выплывут новые факты. Однако, поскольку дознание проводится по его требованию, нужно, чтобы были соблюдены все формальности, все до единой. Его мучили сомнения, не напрасно ли он затратил столько усилий, чтобы добиться этого слушания. Ясно лишь одно: в юриспруденции можно продвигаться вперед только постепенно, шаг за шагом, в надежде выгадать что-нибудь, прежде чем будет предпринят следующий шаг.
Преамбула кончилась, и Тэмкинхил спросил Анри Дюваля:
— Вам понятно, с какой целью проводится допрос?
Молодой скиталец несколько раз кивнул головой:
— Да-да, я понял.
Тэмкинхил, сверившись с записями, продолжил:
— Если хотите, вы можете за свой счет воспользоваться услугами адвоката во время данного слушания. Является ли господин Мейтланд вашим защитником?
Опять кивок головой: «Да».
— Согласны ли вы принести клятву на Библии?
— Да.
Выполняя уже знакомую ему формальность, Дюваль подтвердил, что будет говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды. Блестя накрашенными ногтями, стенографистка занесла в протокол: «Дюваль должным образом приведен к присяге».