Судья Виллис тяжело вздохнул. Заговорщик он был никудышный.
Связь быстро наладилась. Он сказал в трубку:
— Говорит Стэнли Виллис.
Низкий голос любезно ответил:
— Какой приятный сюрприз, ваша честь!
Судья быстро изменил интонацию:
— Совершенно приватный разговор, Бен!
По проводам до него донесся смешок:
— Как поживаешь, Стэн, старина, давненько мы с тобой не болтали.
— Знаю. Нам следовало бы чаще встречаться.— Он сам не верил в искренность своих слов: судья, по роду обязанностей, обречен нести крест одиночества.
— И чем же, Стэн, я могу быть тебе полезен? Хочешь кого-нибудь засадить в каталажку?
— Нет,— ответил Виллис. Он никогда не был склонен к праздной болтовне.— Я думаю, до тебя дошли слухи о деле Дюваля?
— Еще бы, дело о нелегальном пассажире. Я читал твое постановление. Конечно, жаль, но ты ничего не мог предпринять.
— Да,— признался судья,— не мог, и все же Алан Мейтланд — молодец, очень способный адвокат.
— Согласен,— подтвердил голос,— когда-нибудь он будет гордостью нашей профессии.
— Я слышал, у него какие-то трудности с поисками судебного прецедента?
— Насколько я знаю,— ответил низкий голос насмешливо,— Мейтланд со своим партнером перерыли всю судейскую библиотеку, но им не повезло.
— Вот я и удивляюсь,— медленно и внушительно произнес судья Виллис,— почему они не заглянули в дело Rex vs Ahmed Singh, в «Протоколах суда Британской Колумбии», выпуск 34-й, год 1921, страница 191. Я думаю, что на основании этого прецедента они могли бы получить предписание о нарушении прав личности, вне всякого сомнения.
На другом конце провода наступило молчание. Судья представил себе, как от недоумения поползли вверх брови его собеседника. Затем, более официальным тоном, голос сказал:
— Повтори-ка еще раз, я не все запомнил.
Повторив сказанное и попрощавшись, судья повесил трубку. «Платить приходится за все, что мы делаем»,— подумал он. Но информация, он знал, будет передана.
Судья Виллис взглянул на часы, прежде чем заняться разбором дел, накопившихся на его столе.
Спустя четыре с половиной часа, когда сумерки начали опускаться на город, на пороге кабинета возник пожилой сухонький клерк из регистратуры и объявил:
— Милорд, господин Мейтланд с иском о нарушении прав человека!
При ярком свете переносных прожекторов «Вастервик» загружался пиленым лесом.
Алан, переполненный радостью, уверенно влетел по ржавым сходням на палубу, заваленную грузами. Запах удобрений исчез — его унес крепкий бриз, дувший с моря. Теперь палубу окутывал душистый аромат сосны и кедра.
Ночь была холодной, ясное небо над головой мерцало звездами.
С полубака спустился третий помощник капитана; его Алан встретил, когда пришел сюда первый раз рождественским утром.
— Мне нужно повидаться с капитаном Яабеком,— закричал Алан, не дожидаясь, когда тот подойдет к нему.— Если он в своей каюте, то я знаю дорогу.
Худой, жилистый моряк приблизился к Алану.
— Ну, если знаете, так найдете,— сказал он.— А если бы и не знали, то все равно нашли бы — такое у вас настроение.
— Верно,— согласился Алан,— у меня такое настроение.— Бессознательно он коснулся рукой нагрудного кармана, где лежали драгоценные бумаги.
Перед дверью, ведущей в жилые помещения корабля, он обернулся и крикнул:
— Как ваша простуда? Не прошла?
— Она пройдет, как только мы выйдем в море,— ответил третий помощник.— Через двое суток.
Двое суток, подумал Алан, осталось двое суток, мы едва не опоздали. Еще в полдень он сидел в своей квартире, мучаясь от безделья, когда Том Льюис передал ему сообщение, полученное от какого-то доброжелателя: «Посмотрите дело Rex vs Ahmed Singh».
Решив, что нельзя упускать ни малейшего шанса, но не питая больших надежд, он отправился в библиотеку. Однако стоило ему прочитать постановление судьи от 1921 года, как он почувствовал, что сердце запрыгало у него в груди. Он едва успел оформить документы, требующиеся по закону. В каком бы критическом положении ты ни был, чрево бюрократического чудовища необходимо ублажить надлежащими бумагами. Затем бегом, наперегонки со временем, помчался в регистратуру суда, чтобы успеть до ее закрытия. Он успел,— успел в последнюю минуту, и вот, весь взмыленный, предстал перед судьей Виллисом, который опять дежурил в судебной палате.