Неотступная мысль об одном и том же, позывы помочиться, почти невыносимая боль, казалось, были выше его сил. Эдгар Креймер в отчаянии заерзал на стуле. Но нет, он не покинет своего места. Все, что угодно, только не привлекать к себе внимания. Закрыв глаза, он молил судьбу о перерыве.
Дело оказалось не таким пустяковым, как полагал сначала Алан Мейтланд. А. Р. Батлер сопротивлялся упорно, оспаривая каждый довод, цитируя прецеденты в опровержение дела Rex vs Ahmed Singh. Судья тоже был исключительно придирчив, заставляя Алана, по каким-то своим соображениям, рассматривать представленные факты со всех сторон.
Теперь наступила очередь А.Р. Батлера приступить к защите действий иммиграционной службы.
— Никто не отменял свободы личности, милорд,— заявил он.— Дюваль, находясь здесь, в зале суда, использовал свои законные права, как любой гражданин, но этим исчерпал их.
Алан отметил, что держится старый адвокат, как всегда, с помпой, а его звучный, любезный голос производит на публику сильное впечатление.
— Я утверждаю,— продолжал А. Р. Батлер,— что допуск в страну таких личностей, как Дюваль, при описанных обстоятельствах, неизбежно откроет ворота Канады для потока иммигрантов. Это будут не те иммигранты, с которыми мы привыкли иметь дело. Это будут иммигранты, не помнящие места своего рождения, не имеющие проездных документов и обладающие нечленораздельной речью.
Алан вскочил на ноги.
— Милорд, я протестую против замечания моего уважаемого оппонента. Вопрос о том, как изъясняется тот или иной человек...
Взмахом руки судья усадил его.
— Господин Батлер,— сказал он мягким голосом, — вряд ли вы сами или я можем помнить, где мы родились.
— Я хотел этим сказать, милорд...
— А кроме того,— твердо прервал его судья,— я полагаю, многие из местных семейств, ныне высокоуважаемые граждане, ведут свое происхождение от тех, кто сошел на берег Канады, не имея проездных документов. Я могу указать на некоторых из них.
— С позволения вашей милости...
— А что касается нечленораздельной речи, то я сам страдаю от косноязычия, когда бываю в провинции Квебек.— Судья спокойно кивнул: — Можете продолжать, господин Батлер.
На миг лицо старого адвоката покрылось краской, но, справившись с собой, он продолжил:
— Я хотел сказать лишь то... и, несомненно, выразился не вполне удачно, на что мне было указано вашей милостью, что канадский народ имеет право на защиту от засилья иммигрантов согласно уложениям Закона об иммиграции. — Со стороны казалось, что его слова звучат веско и убедительно, но, как знал Алан, теперь наступила очередь Батлера хвататься за соломинку.
Некоторое время после начала слушания Алан не мог отделаться от дурных предчувствий, он опасался, что при всех своих стараниях может проиграть процесс, и даже на этом последнем этапе Анри Дюваль будет приговорен к возвращению на «Вастервик», который отплывает в море нынче вечером. А сенатор Деверо сочтет, что его уговоры подействовали на Алана... Но теперь к нему вернулась уверенность в успехе.
Ожидая, когда закончится очередная порция аргументов Батлера, он переключился мыслями на Дюваля. Несмотря на собственную убежденность в том, что молодой скиталец окажется ценным приобретением для страны, утренний инцидент в гостинице не мог не обеспокоить его. С тревогой он вспомнил о сомнениях Тома Льюиса, высказанных им ранее: «В нем есть какая-то червоточина, какая-то слабина... не по его вине, возможно, только какой-то душевный надлом в нем произошел».
Все это ерунда, запротестовал Алан, для любого человека, каково бы ни было его прошлое, требуется время, чтобы приспособиться к новым условиям. А помимо всего прочего, важен сам принцип: свобода личности и гражданские права человека. Разглядывая зал, он на миг встретился глазами с Эдгаром Креймером. Что ж, он докажет этому выхолощенному чиновнику, что есть законы посильнее, чем его спорные административные уложения.
Снова центр внимания суда переместился на Алана — А. Р. Батлер, исчерпав свои аргументы, уселся. Алан хотел было вернуться к своим прежним доводам: к тому, как прошло заседание апелляционной комиссии департамента иммиграции. А. Р. Батлер запротестовал, судья отклонил протест, но тут же вскользь заметил:
— Если обе стороны не будут возражать, я считаю, что можно объявить небольшой перерыв.
Готовый из вежливости согласиться с предложением судьи, Алан увидел выражение глубокого облегчения на лице Эдгара Креймера. Он также заметил, что последние минуты директор департамента беспокойно ёрзал на стуле с высокой спинкой, словно ему было крайне неудобно на нем. Внезапная догадка... какой-то инстинкт... заставили его, поколебавшись, заявить: