— Нет, еще не все.— Слова так и слетали с языка, тон был непререкаемым.— Не упоминая меня, дайте журналистам понять, что Креймер отстранен от обязанности директора департамента и отозван для дисциплинарного взыскания. Более того, если вы сможете внушить им, что Креймер неправильно истолковал намерения правительства в отношении Дюваля с начала до конца, то будет еще лучше.
— Отлично,— сказал Ричардсон,— я так и сделаю.
Повернувшись к ответственному секретарю, премьер-министр приказал:
— А вы, Прауз, вызовите заместителя министра и передайте ему мои инструкции насчет Креймера. Можете добавить, что, по моему мнению, Креймер не пригоден к ответственным постам и подлежит увольнению.
— Да, сэр,— ответил Прауз.
— Скажите также заместителю министра, что господин Уоррендер заболел, и я завтра назову имя его преемника — напомните мне об этом.
— Да, сэр,— ответил Прауз, поспешно записывая его распоряжения.
Премьер-министр на минуту замолчал, чтобы перевести дыхание.
— Вот новое сообщение.— Милли воспользовалась паузой. Она протянула ему телеграмму министерства иностранных дел, только что полученную от верховного комиссара Канады в Лондоне. Телеграмма начиналась словами: «Ее величество королева милостиво согласилась принять приглашение...»
Ага, значит, королева приезжает. Ее визит как нельзя кстати, размышлял Хауден, и окажет большую помощь. Мысленно прикинув, он сказал: «Я объявлю о ее визите в парламенте завтра». Сегодня еще преждевременно объявлять о согласии королевы, но завтра, после оглашения союзного договора, новость будет выглядеть как намек на королевское одобрение. Когда сообщение о договоре достигнет Лондона, в Букингемском дворце уже не смогут изменить решение.
— Получено шесть прошений об отставке,— добавила Милли серьезно,— как вы и ожидали.— Она держала в руках несколько листов бумаги, сшитых скрепкой. На верхнем из них Хауден увидел подпись Адриана Несбитсона.
— Я возьму их с собой в зал заседаний и ознакомлю с ними членов Кабинета.— Не стоит откладывать это дело на потом, подумал Хауден, нужно рубить узел сразу. Он сказал Милли:
— Есть еще одно прошение об отставке, но держите его при себе.— Он достал письмо Гарви Уоррендера и подал его Милли.— Мы задержим его на несколько дней, пока не подыщем подходящую кандидатуру.
Не стоит этим сообщением создавать дополнительное впечатление об отсутствии единства в Кабинете, а кроме того, отставка Гарви не имеет отношения к соглашению о союзе. Его заявление можно придержать недельку, а потом объяснить причину отставки ухудшением здоровья, что на этот раз соответствует действительности, усмехнулся Хауден.
Тут ему в голову пришла мысль, он обратился к Ричардсону:
— Я хочу получить от вас кое-какие сведения. За последние дни лидер оппозиции принял неофициальную делегацию из Соединенных Штатов: двух сенаторов и одного конгрессмена, представляющих группу политиков из Вашингтона. Мне нужны имена, даты, места встреч — все, что можете узнать.
Управляющий партийными делами кивнул:
— Постараюсь, дело нехитрое.
Он может использовать эту информацию в дебатах как оружие против оппозиции. Его встреча с президентом была официальной и освещалась в печати. Встреча Дица с делегацией из Вашингтона прошла тайно. Изображенная соответствующим образом, она приобретает запашок заговора. Народу такое не понравится, а разоблачение заговора, сделанное им самим, может стать чувствительным ударом по оппозиции. Он подавил укол совести. Это Бонар Диц может позволить себе проявление благородства и терпимости в политической борьбе, Хауден же не должен миндальничать, когда под угрозой находится его положение премьер-министра.
Эллиот Прауз нервно произнес: «Пора!»
Хауден кивнул. Войдя во внутренний кабинет, он закрыл за собой дверь. Маргарет стояла у окна. Повернувшись, она улыбнулась. С тех пор как ее попросили удалиться из приемной, она томилась от одиночества, но терпеливо ждала, зная, что есть вещи, предназначенные для ушей других людей, только не для ее собственных. Таков удел жены премьер-министра. В отличие от Милли Фридмен ее всегда ограждали от служебных дел мужа. Возможно, она виновата в этом сама: ее никогда не интересовала политика, и, как бы там ни было, теперь уже поздно протестовать. Она тихо сказала:
— Я пришла пожелать тебе удачи, Джими.
Он подошел к ней и поцеловал ее в обращенное к нему лицо.
— Благодарю, милая. Похоже, нам всем нужна удача.
Она спросила:
— Дела обстоят так скверно?
— Вскоре состоятся выборы,— сообщил он.— Говоря по чести, у партии мало шансов победить на них.