Дэн принюхался.
— Да,— заметил фотограф,— крепко бьет в нос.
Трюмы корабля источали тошнотворную вонь удобрений.
— Давай пройдем вот сюда,— сказал Дэн, открывая стальную дверь прямо перед собой. Они двинулись по узкому проходу, который через несколько метров уперся в поперечный коридор. Направо виднелся ряд дверей, ведущих, очевидно, в офицерские каюты. Дэн свернул налево, где он заметил дверь, из-под которой выбивалась полоса света. Здесь был камбуз.
Крепыш Гейтс в засаленном комбинезоне сидел за столом, читая журнал для девушек.
— Привет, кореш, ты кто? — спросил он вошедшего.
— Я репортер из ванкуверской «Пост»,— ответил Дэн.— Мне нужен человек по имени Дюваль.
Рот моряка растянулся в улыбке, обнаруживая два ряда потемневших зубов.
— Малыш Анри только что удалился в собственные покои.
— А как ты считаешь: не могли бы мы разбудить его? Или сперва нужно переговорить с капитаном?
Гейтс потряс головой:
— Ни в коем разе, его лучше не трогать — наш старик терпеть не может, когда его будят в порту. Да я сам выволоку вам парня из постели.— Он глянул в сторону де Вера.— А это кто такой?
— Он щелкнет парня на фотку.
Матрос поднялся, засунув журнал за отворот комбинезона.
— Порядок, джентльмены, ступайте за мной.
Они спустились по двум трапам, очутившись где-то в недрах теплохода. В сумеречном коридоре, освещенном единственной тусклой лампочкой, Крепыш Гейтс забарабанил в какую-то дверь, повернул ключ и распахнул ее. Протянув руку внутрь, он включил свет.
— Вылазь-ка сюда, Анри, тут два джентльмена хотят побеседовать с тобой.— Он отодвинулся, освободив проход и подзывая к себе Дэна.
Подойдя к порогу, Дэн увидел небольшого паренька, сидевшего на железной койке и протиравшего сонные глаза. Затем Дэн оглядел помещение.
Бог мой, подумал он, неужели здесь можно жить? Каюта представляла собой железный ящик кубической формы размерами примерно в шесть квадратных футов. Когда-то ее стены были выкрашены тусклой охрой, от которой остались только воспоминания, остальную часть стен захватила ржавчина. И краска, и ржавчина были покрыты пленкой влаги со следами потеков там, где тяжелые капли скатывались по стенам. У одной из них стояла железная койка, занимавшая большую часть помещения. Над койкой располагалась полка, где хранились жалкие пожитки обитателя каюты. Рядом с койкой стояло ведро для естественных надобностей. И больше в каюте ничего не было. Не было ни окна, ни иллюминатора, только в одной стене имелось какое-то отверстие в виде отдушины. Воздух был затхлым.
Анри протер глаза и взглянул на людей за порогом. Дэна поразила молодость пассажира. У него было крупное лицо, не лишенное приятности, с правильными чертами и глубоко посаженные темные глаза. Одет он был в тельняшку, видневшуюся из-под расстегнутой фланелевой рубашки, и в грубые хлопчатобумажные штаны. Под одеждой угадывалось крепкое плотное тело.
— Bon soir, Monsieur Duval,— сказал Дэн.— Excuseznous de troubler votre sommeil, mais nous venons de la presse et nous savons que vous avez une histoire interessante a nous raeon ter.[2]
Анри медленно покачал головой.
— С ним бесполезно говорить по-французски,— вмешался Крепыш Гейтс.— Он не понимает французского. У него все языки смешались еще с детства.
— Ладно.— Дэн повернулся к бедняге и осторожно произнес: — Мы из ванкуверской газеты «Пост». Мы хотели бы разузнать кое о чем насчет вас. Понятно?
Анри промолчал. Дэн заговорил снова:
— Я хочу поговорить с вами, потом написать про вас в газете.
— Зачем вы писать? — В первых словах, произнесенных Дювалем, сквозила смесь удивления и подозрительности.
Дэн терпеливо объяснил:
— Ну, возможно, я смогу помочь вам. Вы же хотите покинуть этот теплоход?
— Вы поможете мне сойти на берег? Получить работу? Жить Канада? — Слова звучали неуклюже, но за ними угадывалось неподдельное волнение.
Дэн покачал головой:
— Нет, сам я этого сделать не могу. Но то, что я напишу, прочитает очень много людей. Возможно, кто-нибудь из них сможет помочь вам.
Крепыш Гейтс опять вмешался:
— Не боись, Анри, терять-то тебе нечего, а польза может выйти большая.
Анри Дюваль, казалось, призадумался.
При более внимательном взгляде на паренька Дэну пришла в голову мысль, что даже в его бедственном положении он не лишен природного чувства собственного достоинства.
2
Добрый вечер, господин Дюваль. Извините, что потревожил ваш сон. Мы из газеты и нам известно, что вы можете рассказать интересную историю