— Это Вера Кокоткина, ваша секретарь. Будете с ней работать. Вера, познакомься, это Михаил Юрьевич, наш новый директор по рекламе и маркетингу. Это ваш кабинет, Михаил Юрьевич! Табличку мы уже поменяли. (Я не спросил, кто сидел в кабинете до меня и что с ним стало, а со стыдом прочитал свою фамилию Басаргин М. Ю. и должность: директор там чего-то). Напротив, выше по коридору — кабинет вашего заместителя, Леры Алексеевны Плаксиной. Я вас сегодня познакомлю. Сейчас мы пойдём ко мне и подпишем бумаги, чтобы официально оформить наши отношения. — Она насмешливо повела бровью, мол, удивила я тебя? Я проявил сдержанность, хотя моё воображение так и неслось галопом, опережая события, но даже оно ошиблось в своих фантазиях.
Мы прошли в её кабинет, который оказался в конце коридора и огромными окнами смотрел на Москву-реку. Зимнее солнце в лёгкой дымке висело над городом.
— Не много? — удивился я, увидев сумму моей зарплаты в договоре.
Стол в её кабинете напоминал огромный заливной каток. В вазе живые стояли цветы. Кондиционер выдавал точную порцию свежего воздуха.
— Не много, — заверила меня Алла Потёмкина, выглядывая из гардеробной. — Привыкая! Отныне у тебя машина и личный шофёр!
— Спасибо, — ответил я, — и так обойдусь.
— У нас не положено! — отрезала она, появляясь в сапогах и верхней одежде под русский стиль: много-много меха и огромная шапка с бордовыми узорами. — У нас филиалы по всех окрестностям и в соседних областях. Так что тебе, дорогой, придётся поколесить.
— Ничего, я привык, — сказал я, имея ввиду все те дороги, которые увидел за два года войны.
— Отлично! — среагировала она тряхнув головой, как сноровистая лошадка. — На Кутузовской проспекте отныне у тебя пятикомнатная квартира.
Я удивился ещё больше и даже, наверное, забыл закрыть рот:
— И двух хватило бы, — пробормотал я в смущении. — В крайнем случае, у Репиных угол сниму.
— Вот что нравится в тебе, — сказала она по-свойски, — так это твоя провинциальность, — она серебристо рассмеялась, прищурив свои прекрасные голубые глаза, изучая меня, как под микроскопом. — Все твои мысли написаны на твоём лице. Другой ухватился бы и радовался, прикидывая, как он устроился в жизни. А ты?.. — Впрочем, в её голосе чувствовалась гордость за правильно сделанный выбор и женскую прозорливость. — Ну да оботрёшься, — сыронизировала она с тем изыском, который свойственен, я думал, московским бизнес-леди, — твой предшественник проворовался и находится под судом, и если ты станешь даже не таким, как он, а просто, как все, я потеряю к тебе всякий интерес, — добавила она со значением, которое показалось мне смешным, ведь я никогда не бегал ни за должностями, ни за выгодой, но она, разумеется, об этом знать не могла. Об этом не знали даже Репины, они просто считали меня неудачником, но неудачником из своего прошлого, значит, любимым неудачником, которого надо побыстрее устроить на приличную работу и перестать его задарма кормить.
Должно быть, Алла Потёмкина уже хлебнула от яда предательства, подумал я, раз дует на воду. Я не стал обещать, что не подведу её, а просто спросил:
— Почему?
— А потому что такого добра полно и в Москве. Так что учти, я на тебя ставку сделала.
Я не знал, что ответить, приуныв, полагая, что быстренько разделаюсь с делами и вернусь в Королёво, чтобы заняться куда более прозаичным делом: ноутбуком и романом. У меня по сюжету героиня получает травму и попадает к хирургу.
— Так что же ты от меня хочешь? — спросил я.
— Сейчас увидишь! — и, торжествующе поглядывая на меня, позвонила.
Пришла женщина, которая оказалась кассиром, и выдала мне деньги, которые я ещё не заработал, и банковскую карточку, которую я ещё не заслужил. Глупо было отказываться. Я расписался, полагая, что попал в рай, и даже не сумел распихать деньги по карманам.
— Зачем? — спросил я, когда кассир ушла.
Видок у меня был, наверное, ещё тот, потому что Алла Потёмкина улыбнулась и посмотрела в окно, давая мне возможность опомниться.
— Ничего, просто привыкай! — безапелляционно сказала она, оборачиваясь ко мне. — Всё не бери. Здесь много. У тебя в кабинете личный сейф. А насчёт зарплаты, я считаю, ещё и мало, надо ещё нули приписать. — Она взяла ручку и действительно, приписала нолик и расписалась рядом. — Вот ключи! — кинул она; я поймал их на лету. — Просто большие квартиры у нас в этом районе все заняты. Поживёшь пока в этой, а потом что-нибудь подыщем. — А теперь едем по магазинам!