а большинство ребят при поступлении не знают, чего хотят. Возраст такой. Не успели себя узнать, в разных сферах себя попробовать. Потому после вуза по специальности не все и идут работать. А через несколько лет в профессии остаются вообще единицы. - Ну да, у тебя-то все, конечно, иначе было, - раздраженно выдохнул Егор и сделал последнюю затяжку от скуренной почти до фильтра сигареты. Иной раз Вера восхищала его своей инаковостью, тем, что была такой, каким он и хотел бы быть, но никогда не мог. А иной раз этим же самым неимоверно раздражала. - Ой, да, я прямо такая особенная, что и до избранности недалеко! - рассмеялась Вера. - Я вообще-то в пед на филфак поступить хотела, а политех у меня был запасным вариантом, на случай, если там пролечу. О, это было что-то новенькое! У Егора от любопытства даже раздражение приутихло, и он снова подался вперед, ближе к Вере. - Так что, выходит, не поступила? - Ну как не поступила... По баллам прошла, а когда вывесили итоговые списки, я в них не попала, потому что передо мной поставили около тридцати целевиков с более низкими баллами, зато с направлениями из сел и деревень. Плюнула, пошла учиться на психологию. А в октябре мне из педа позвонили с вопросом, когда меня ждать на занятиях. Оказалось, там большинство целевиков разбежалось по другим универам (для них, видимо, как раз педовский филфак был запасным вариантом), и теперь на специальности недонабор студентов. Ну, я думаю, ты можешь догадаться, куда я их послала. Егор усмехнулся: - Прямо-таки послала? - Мысленно, - заулыбалась Вера, и ее измазанное побелкой лицо в этот момент показалось особенно забавным. Да, после этого ее признания стало как-то легче. Если уж она когда-то была в шкуре студента на распутье, может, и у Егора не все так плохо? «Интересно, а у Сазоновой есть филологическое образование?» - думал Егор, открывая очередной текстовый документ. Или она тоже в свое время выбрала не ту профессию, и пишет теперь чисто для души? Выходило, что так - изданных книг у нее немного, да еще и перерыв в творчестве был немаленький. С новыми главами у нее, как и раньше, было то густо, то пусто, но в целом летом она стала присылать их чаще. Прошлые Егор давно уже прочитал, в них сюжет заходил на новый виток, после которого роман грозил превратиться в роуд-стори. Вполне ожидаемо - у Сазоновой этот жанр так или иначе проскакивал во всех работах, она явно питала к нему теплые чувства. Как и Егор. Он всегда грезил о путешествиях и приключениях, но лишь в последнее время, общаясь с Верой, начал понимать, что они бывают не только в книгах, но и в реальности. Можно стоять на рассвете на одной из башен крепости (да, не каменной, вытесанной в гигантской скале, а деревянной, сколоченной несколько дней назад) и отбивать человеческий город от осады орков плечом к плечу с эльфами и гномами. На ночной дороге можно нарваться на Дикую Охоту с рычащей нежитью и пронзительно орущими банши, спрятаться от нее в лесу и бояться даже дышать, пока тусклый мерцающий свет не скроется из виду, а голоса не стихнут. Много чего можно. И даже не обязательно в ролевых играх. Вера рассказывала и о лесах, в которых с заходом солнца начинает твориться необъяснимое - тропинки, на которых днем невозможно заблудиться, в темноте начинают водить кругами, поляны, подсвеченные луной, пугают так, что трясутся все поджилки. И о трассах, подкидывавших приключений - от странных попутчиков до потусторонней жути, когда в кромешном тумане под колесами машины вместо отремонтированной дороги оказывается лысая бетонка - и так на много километров. Верить ли в такие проявления магического реализма или списывать все на разыгравшуюся Верину фантазию, было непонятно. Но Егору эти истории безумно нравились, и он уж точно не отказался бы побывать в роли героя одной из них. А теперь только локти хотелось кусать от того, что это невозможно. После таких мыслей даже метания на тему помощи с ремонтом казались глупыми. Ну сделает он там что-то для Веры хорошего, только станет она после этого смотреть на него как на мужчину, который в чем-то там даже на опору претендует, или он все равно будет в ее глазах калекой, который, молодец, превозмог, показал, что способен на большее, чем торчать дома, курить, бухать и морально разлагаться? Герои Сазоновой тоже отправились в путешествие. К Эрику прилетел сотканный из магического света голубь с посланием от Верховного мага Мальны, который просил Эрика отправиться еще дальше на Восток, к самому краю Мальноя. Там завелась какая-то дрянь - стали пропадать дети в окрестных селениях, местные маги разводили руками, да и что бы им еще оставалось делать - университетов они не оканчивали, хорошо, если их способности были где-то на уровне начальных кругов. Мари увязалась с Эриком, и хотя он не вполне понимал ее мотивов, все же решил, что от человека, знающего Мальной, будет больше пользы, чем вреда. И оказался прав. В восточной части материка порталов не было, передвигаться пришлось на телеге, которая, как и лошадь, принадлежала Мари. А Эрик оказался куда менее подготовленным и куда более изнеженным путником, чем пожилая знахарка. Впрочем, была ли она такой пожилой, какой казалось поначалу, возникали сомнения. Маги Высших кругов обладали не только бессмертием, с внешним старением у них тоже были особые отношения: они выглядели на тот возраст, на который себя ощущали. Потому среди них можно было встретить и весьма бодрых седовласых мужичков нескольких сотен лет от роду, подобно Верховному магу Мальноя, и дедков, едва дотянувших до первой сотни, и, изредка, даже юнцов, заставших чуть ли не основание Вейесского университета (один из его проректоров как раз был тому примером). Эрик не знал, на какой круг магии могла бы претендовать Мари, если бы получила официальное образование, ее способности - настоящие, те, что она унаследовала с кровью правителей Мальноя, а не низкопробная ерунда вроде целительства, в которой Эрик мог ее с легкостью обойти, - не были похожи ни на что из известного на Западе. Но отношения со старением у Мари, похоже, были сродни тем, что и у Высших магов, и путешествие с Эриком влияло на нее как нельзя лучше. Лицом она уже походила на ту юную королеву, которая изображена была на портрете, хранившемся в дворцовой библиотеке Мальны, только седые волосы выделялись разительным контрастом. Между строк читалось, что Мари заметно менялась внешне тогда, когда Эрик вел себя при ней, как галантный кавалер и заботливый мужчина, а еще когда в их отношениях явно чувствовалась химия. Правда сам Эрик с трудом увязывал эти изменения с собственными действиями. Зато для Егора это был повод задуматься. А что, если Вера была в чем-то похожа на Мари, что, если его, Егоровы попытки заботиться о ней, как мужчина должен заботиться о женщине, тоже были важны? Он вспоминал, как она смущенно улыбалась в такие моменты, а в ее глазах загорался какой-то особый огонек. В такие моменты Егору казалось, что ей становится тесно в роли доброй мамочки, которая вечно обо всех печется, и она превращается в обычную девушку, немного застенчивую, но игривую и беззаботную. Он высмолил несколько сигарет подряд, пока думал об этом. А потом услышал, как Вера зовет его с балкона. Был уже вечер, и как всегда в сумерках, запахи слышались сильнее. На этой неделе во дворе зацвела липа, старая и очень высокая. Она росла с краю от детской площадки, Егор помнил ее с малолетства, тогда она едва доходила макушкой до высоты третьего этажа, а теперь уже переросла его, шестой. Еще когда учился в универе, его мать и Светина поговаривали, что стоит обратиться в ЖЭК, чтобы дерево спилили, мало ли, сломается во время грозы и завалится на дом, побьет все окна. Но, кажется, так и не обратились. Заморачивались ли этим другие соседи, Егор не знал, но липа вот она, стояла до сих пор. И пахла так, как пах Верин чай, который она заваривала в трехлитровой банке, когда зашла однажды в гости. - Держи подарок! - Вера передала через балконные перила небольшое ведерко с какими-то ягодами. Егор придвинул инвалидную коляску поближе, забрал ведерко и заглянул внутрь - почти до краев оно было наполнено земляникой. Темно-бордовой, душистой, со стебельками и чашелистиками. - Лесная уже сошла, увы. Профукала я ее по срокам. Весна в этом году была ранняя, обычно в такое время самая пора лесной, а луговая только начинает созревать. - Ты ездила в лес? - поинтересовался Егор, хотя и без этого вопроса было понятно, что да, ездила. Но вот ему о своих планах не сказала. Нет, Вера - человек свободный, и отчитываться перед ним не обязана, Егор уже почти научился вовремя одергивать себя, если начинал загоняться по этому поводу. Но сейчас было нечто другое. Он привык, что Вера в последнее время охотно делилась с ним тем, что вызывало у нее сильные эмоции. Лес - вызывал. Но о том, что она собирается туда, она не упоминала ни сегодня, ни в один из дней накануне. И это было обидно. Словно вместе с этим рвалась или истончалась какая-то невидимая нить, протянувшаяся между ними. - Да. Давно уже душа просила, но то в универе горячая пора, то теперь в ремонте вся. Засуетилась совсем. А сегодня Мак позвонил, говорит, от работы голова кругом, скоро на людей кидаться начнет. Вот и решили с